Текущая страница: 1 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 32 страниц]
Савелий Мышалов, Гагик Карапетян
Чего не видит зритель: Футбольный лекарь №1 в диалогах, байках и рецепта
ПОСВЯЩАЕМ
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ НАШИХ ЖЕН -
ЛУЧШИХ ДРУЗЕЙ И ПОМОЩНИКОВ
Татьяна МЫШАЛОВА (1934–2001)
Татьяна ФЕДОРОВА (1958–2006 )
Вместо авторского предисловия
Прежде всего я должен представить своего замечательного соавтора – в беседах с ним о его многолетней работе с героями нашей книги она, собственно, и сформировалась.
Мышалов С.Е. Родился в 1932 г. в Минске. В 1957–1962 гг. работал в лечебно-физкультурном диспансере Центрального стадиона им. В.И.Ленина, где осуществлял медицинский контроль сборных конькобежцев, стрелков и ватерполистов. Врач молодежной, олимпийской и сборной СССР по футболу (1965–1992), московского «Динамо» (1992–1994), сборной России (1993–1997), столичного «Локомотива» (с 1994 по н. в.). Участник чемпионатов мира (1970, 1982, 1986, 1990, 1994), чемпионатов Европы (1972, 1988), летних (1972, 1976) и зимних (1964, 1968) Олимпиад.
Заслуженный врач России. Обладатель приза «Лучшему врачу спортивной команды», учрежденного «Медицинской газетой» (1994). Председатель медицинской комиссии Федерации футбола СССР, медицинского комитета РФС (1970–1992).
…Качалин, Николаев, Пономарев, Горянский, Бесков, Лобановский, Симонян, Малофеев, Садырин, Игнатьев Помните? Да, это люди, которые тренировали футбольную сборную страны. Летели годы, сменялись наставники, игроки, но неизменным в национальной команде оставался врач. Все эти десятилетия он, уникальный профессионал, в прямом и переносном смыслах держал руку на пульсе необычных пациентов, чемпионов и рекордсменов СССР, Европы, мира, Олимпиад, – конькобежцев Скобликовой, Артамоновой, Титовой, Гончаренко, Гришина, Косичкина, не менее титулованных футболистов Яшина, Шестернева, Воронина, Метревели… Список могу долго продолжать (одних вратарей дюжина!). Но главное, пожалуй, в другом. Находясь рядом со «звездами», мой выдающийся – профи мирового масштаба – соавтор, как никто другой, знает (а теперь и рассказывает), какой ценой доставались победы в большом спорте.
И не просто знает. Вместе с наставниками он (по статусу «врач-тренер», которому чуть было не присвоили почетное звание заслуженного тренера СССР) готовил эти триумфы. Это о нем публично, на кремлевском приеме, сказала легендарная Лидия Павловна Скобликова: «Раньше я не верила врачам, но после того, как у нас поработал Мышалов, я приношу медикам благодарность».
В свою очередь, я премного признателен Савелию Евсеевичу за то, что наконец-то раскрыв свою богатейшую кладовую памяти, великий «док» и потрясающий рассказчик пригласил меня стать его собеседником.
Гагик КАРАПЕТЯН
Кем я себя воспринимаю? Когда я, попрощавшись с конькобежцами, перестал работать «Айболитом на два фронта», то сразу понял: футбольный врач не только может, но и должен стать посредником между игроком и наставником. Сезон за сезоном выбегая с чемоданчиком на поле, я быстро привык, как и футболисты во время встреч, не замечать ни шума трибун, ни выкриков зрителей. Главное – научился смотреть и анализировать каждый матч глазами врача и одновременно психолога, а нередко – «старшего брата» или «второго отца», что для меня высшая степень доверия…
Почему только теперь взялся за книгу? В жизни каждого из нас наступает время, когда хочется по максимуму, пока есть силенки, собрать разбросанные камни. Тем более если позади почти восемь десятилетий, как кажется не только мне, чрезвычайно богатой на события и встречи биографии. А учитывая мои перманентно добрые взаимоотношения с журналистами, фрагменты воспоминаний в том или ином формате публиковались на страницах бесчисленных изданий. Ну не выпускать же на старости лет полное собрание собственных сочинений?!
Поэтому с удовольствием решился поработать в творческом дуэте с моим давнишним знакомым Гагиком Карапетяном. Ведь за его спиной опыт работы в таких популярных газетах, как «Советский спорт» и «Неделя», «Труд» и «Известия», «Новые Известия» и «Русский курьер». Как-то раз, признаюсь, когда мы начали записывать наши беседы, я в очередной раз созвонился со своим старинным другом Никитой Павловичем Симоняном. Слово за слово рассказал, что взялся за реализацию долгожданного, как теперь модно выражаться, проекта. Услышав имя моего соавтора, легендарный футболист тут же отреагировал: «Тебе, Савелий, считай, повезло – можешь ни о чем не беспокоиться! Я даже искренне и по-доброму завидую!»
Однако наших с Карапетяном объединенных усилий, естественно, оказалось недостаточно. Поэтому считаю своим долгом назвать коллег, без помощи и содействия которых рукопись не могла бы превратиться в добротную книгу. Прежде всего выражаю огромную благодарность члену совета директоров футбольного клуба «Локомотив», руководителю компании «Транстелеком» С. Липатову и экс-президенту клуба Н. Наумову, а также начальнику команды Д. Балашову и директору медицинского департамента клуба Э. Безуглову, руководителю секретариата клуба Л. Бокрашовой, менеджерам орготдела Н. Клочковой и Н. Машковской, фотографу А. Дмитриеву, чьи иллюстрации, надеюсь, заинтересуют читателей не меньше, чем текст.
Савелий МЫШАЛОВ
Часть первая
Глава 1
По дороге в «хозвзвод», или О роли Его Величества Случая
– Савелий Евсеевич! Вы – москвич?
– Нет, я родом из Минска. И родители оттуда. Отца перевели на работу в Москву, в Дом союзов. Евсей Яковлевич считался бухгалтером высшего класса. До того он трудился в Минске, занимая ответственную должность в руководстве профсоюзов Белоруссии. Мама, Анна Мироновна, после их переезда в столицу работала во «Вторчермете».
– А войну где они пережили?
– Папа работал в Подмосковье, в Пушкине, замначальника госпиталя по административной части…
– Соответственно, детство вы провели в Пушкине?
– Вот откуда пошла ваша медицинская жилка! Может, запахи госпиталя повлияли?
– На самом деле в мединститут я попал случайно. Окончил школу в Москве в 1945-м, когда мы всей семьей вернулись в город. Тогда мне стало ясно: в технический вуз соваться нечего – я с математикой не очень-то «дружил».
– То есть вы – «чистый» гуманитарий?
– Именно так. У меня язык, как говорится, всегда был хорошо подвешен. Я очень успешно выступал на публике. Окончив нормально школу, решил в университет податься – попробовать поступить на юридический факультет. Я и мой однокашник пришли туда с документами. Посмотрели в приемной комиссии наши аттестаты (у меня по профилирующим для этой специальности предметам стояли «четверки»), поглядели на возраст и посоветовали: да нет, ребята, вы, 18-летние, сюда не попадете, к нам, чтобы выучиться на юристов и адвокатов, приходят люди солидные – фронтовики, а вы еще совсем пацаны, да и на экзаменах баллов не наберете.
Вышли мы с приятелем с юрфака (он тогда на Моховой располагался):
– А знаешь что, Володь, поехали-ка в медицинский!
– А с чего?
– Да ни с чего, просто…
– Вы так могли пойти в любой другой вуз?
– Вполне. Но направились сначала в 1-й мед. Там тетенька в приемной комиссии, просмотрев аттестаты, выдала свой прогноз:
– По экзаменам, которые сдают у нас в институте, у вас всего 16 баллов – с ними не поступите!
Ну, мы меж собой посовещались. И решили: бог с ним, с 1-м медом! Пойдем во 2-й!
– А чего это ваш приятель все время поддакивал, не оппонировал?
– Я в нашей парочке считался лидером. Ну, двинулись во 2-й. Тем более только и делов-то Пироговку перейти. Один вуз от другого в 10 минутах ходьбы находился. Пришли. Сидела там в приемной комиссии симпатичная девушка, которая мне потом очень нравилась. Да и с самого начала разговор с ней пошел в ином тоне: «Давайте документы, пишите заявление, шансы есть…» Набрав 19 баллов из двадцати, я стал первокурсником.
– А товарищ?
– И он. Вот так, изначально не собираясь, стал я учиться на врача…
– Ну, начать – не задержаться! Знаю примеры! При мне на журфаке МГУ многие с 1-го и даже 2-го курсов уходили, потому что уже считали себя поэтами, писателями, а их заставляли, например, читать уйму книг по зарубежной и отечественной литературе. Не возникало у вас желания досрочно сойти с дистанции?
– Нет. Я очень быстро втянулся, став в институте «своим».
– В чем это выражалось?
– Во всем. Я вызывал положительные эмоции и в группе, и на курсе. Меня выбирали во всевозможные бюро – комсомольское, профсоюзное… Потом активно занимался спортом – стал членом правления спортклуба 2-го меда. Играл в баскетбол и, видимо, неплохо, если при моем, прямо скажем, невеликом росте выступал за институтскую сборную.
– Активность активностью, но у будущих медиков есть своя специфика. Например, моя мама сразу отказалась от идеи фикс – выучить сына на врача, видя, что со мной творилось еще у двери кабинета стоматолога в тбилисской поликлинике. Например, от одного вида крови сознание не теряли ?
– Я спокойно к этому относился. Медицина меня с первых занятий заинтересовала. Хотя на 1-м курсе она, фигурально выражаясь, пахла отвратительно. Да и шли-то в основном общеобразовательные предметы: анатомия, химия, та же физика… При этом практика в клиниках не напрягала. Скорее, наоборот…
– Получается, втянулись. Да так, что, как оказалось, на всю оставшуюся жизнь!
– Действительно, по-настоящему увлекся. Не случайно ведь окончил институт с хорошими оценками. Родной стала эта среда.
– Какое отделение окончили? Какую специализацию получили?
– До нас специализация происходила на 6-м курсе. Каждый по выбранному профилю проходил нечто вроде ординатуры. Я хотел стать хирургом. И даже определился было по узкому направлению – акушерство и гинекология. Но ближе к концу нашей учебы в стране заострился вопрос с участковыми врачами – их хронически не хватало. Поэтому прежний порядок отменили. Всех запустили по общему профилю. А такой врач – терапевт. Словом, я окончил институт по специальности «лечебное дело».
Следующие три года предстояло отработать по распределению. С этим, отмечу, очень повезло: оставили в Москве. А ведь могли и на дальнее село заслать. Дальше цепь счастливых случайностей продолжилась работой в рядовой районной поликлинике.
– Там состоялось ваше «боевое» крещение после института?
– Да! И что характерно, туда тоже попал случайно. Потому что по окончании института я уехал отдыхать. После чего 1 августа мне было предписано явиться на работу с указанием какой-то поликлиники (уже не вспомню, какой). Я спокойно уехал, подумав: работа – не волк, в лес не убежит, успею. Отдохнул, вернулся в конце августа. Пришел в райздравотдел Первомайского района. Там ко мне отнеслись нормально. Ибо дефицит кадров ощущался острейший. Поэтому без лишних нотаций сказали:
– Ну, ладно, место, куда тебя распределили, уже занято. Хочешь, сам выбирай себе поликлинику и снова приходи сюда. А можем подсказать – есть 50-я на 7-й Парковой улице, поезжай посмотри…
Я и поехал, благо от моего дома недалеко. Новое здание, новая поликлиника, чистенько все. Мне понравилось. Я вернулся в райздравотдел: все, даю добро. И 1 сентября 1956 года вышел на работу.
– Кем вы трудились, каким врачом?
– Участок дали довольно большой. До меня там работала женщина, которая ушла на пенсию. Так что на некоторое время микрорайон лишился доктора. Сначала я испугался – справлюсь ли. На моем участке, на 1-й Парковой, располагалась – кстати, и теперь находится – меховая фабрика. Ее многочисленные сотрудницы, конечно, у меня лечились.
Но глаза боятся, а руки делают. Итак, надел я белый халат. И приступил к работе. Не знаю, но ощущение, что кто-то из «небесной канцелярии» вел меня по жизни. Потому что мне в очередной раз крупно повезло. Со мной трудилась опытнейшая медсестра. Она знала всех больных, которые обращались к нам.
– Можем назвать ее?
– Лена. Она, собственно, сильно выручала меня. Знаете, в каком плане? Могла безошибочно указать, кто симулянт, кто, действительно, приходит за больничным, а кто намерен обмануть доктора. Кроме того, Лена великолепно знала фармакологию. Мне было достаточно назвать препарат, и она уже выписывала рецепт, даже карточки заполняла. То есть это был незаменимый сотрудник. Потом ее от меня забрали. Я очень расстроился. Потрясающая медсестра! С ней самый тяжелый – начальный – период работы прошел у меня удивительно гладко. Практика в поликлинике на должности участкового терапевта дала очень много. Для молодого специалиста – это хорошая школа.
– А когда произошла следующая «счастливая случайность» – вы стали спортивным доктором? Думали ли о подобной специализации в институте?
– А чего думать-то? Не было такой специальности! Была кафедра лечебной физкультуры, но на ее лекции почти никто не ходил…
Хронический недостаток отечественной медицины – мы, по сути, не готовим спортивных врачей. Еще при СССР был лишь в Тарту факультет, выпускавший специалистов нашего профиля. Теперь и этого нет.
Другое дело, что без спорта своего существования я смолоду не мыслил. Недаром после института за моими плечами был 2-й разряд по баскетболу, а также серьезные увлечения боксом и, конечно, футболом, который я изначально любил больше всего. Еще в детстве стал страстным поклонником московского «Торпедо». Особенно восхищала игра Александра Пономарева, Эдуарда Стрельцова, Валентина Иванова, Валерия Воронина… До сих пор они – мои кумиры. Помню, каким счастьем было в первые послевоенные годы попасть на Восточную трибуну «Динамо», чтобы наблюдать за выступлениями любимцев. Я всеми правдами и неправдами стремился раздобыть билеты на матчи автозаводцев.
Теперь, по прошествии десятилетий, понимаю, почему тогда мое особое внимание привлек человек с чемоданчиком, который сразу выбегал на поле, когда кто-то из игроков долго не поднимался на ноги. Догадываюсь, что не случайно меня так жгуче интересовали вопросы: а что у него в чемоданчике? Почему футболист после того, как подбегал врач, вставал и снова вступал в игру? Что говорил ему врач, какое давал лекарство?
Именно тогда запомнился торпедовский доктор – крепко сбитый, среднего роста мужчина с лысой головой. Позже случайно мне стало известно, что в команде его зовут Батя. И я по-хорошему завидовал Бате, его большому опыту и, конечно, тому, что он лечил уважаемых мной мастеров, разговаривал с ними, шутил, ездил по стране. Так что мечта стать спортивным врачом, хоть исподволь, но, видимо, уже тогда жила во мне.
Дальше все решила очередная счастливая случайность. Дом, где проживали сотрудники Спорткомитета СССР, находился на моем участке. Однажды я получил туда вызов. Пришел. Женщина на постельном режиме. Рассказала мне свою историю болезни: страдает гипертонией, случилось то-то и то-то. До меня ее смотрели невропатологи. И поставили диагноз – гипертонический криз. А меня она вызвала, чтобы, во-первых, продлить больничный лист (тогда с этим было строго), а, во-вторых, услышать еще одно мнение, чем дальше ее лечить. Тут следует нескромно разъяснить, что слух обо мне уже облетел по участку: мол, пришел совсем молодой, но толковый врач, к тому же внимательный, заботливый.
Видимо, и до нее добралась молва: ведь могла бы меня и не вызывать, но вызвала. Случай оказался очень непростой. Требовался комплекс лечебных мероприятий. В их числе – внутривенные вливания тех или иных препаратов, которые следовало вводить в стационарных условиях. Нам, врачам, на дому это категорически запрещалось делать. Определенная, сложная в иных условиях стерильность должна была соблюдаться. Но я, чтобы не возить ее в поликлинику – словом, не мучить, – пошел на риск: начал внутривенные вливания делать ей дома. К счастью, мои усилия увенчались успехом. Она стала потихоньку подниматься. Потом осторожно встала на ноги. И в конце концов стала ходить.
Все это время я ее, что называется, вел. Женщина, которую звали Лариса Яковлевна Козлова, оказалась очень симпатичной. К тому же, как позже выяснилось, являлась далеко не последним человеком в руководстве Спорткомитета СССР – возглавляла парторганизацию. Так вот, когда она сама смогла прийти в поликлинику, то обратилась ко мне: «Савелий Евсеевич, закрывайте больничный – я могу работать». Уходя, она вежливо спросила: «Доктор, что мне для вас сделать?» Тут я припомнил, что год назад под крышей главного стадиона страны открылся диспансер по обслуживанию сборных СССР: «Устройте в «Лужники»!» – «Попробую». Дальше начался период, занявший определенное время и отнявший немало сил. Потому что уходил я из поликлиники, можно сказать, с боем…
– Ну, это же, Савелий Евсеевич, понятно: по тогдашнему закону, будучи молодым специалистом, вы не имели права столь быстро покидать место распределения!
– Правильно, не имел. Три года, напомню, должен был отработать. Чтобы уйти досрочно в порядке исключения – требовалось письмо очень мощной инстанции. А тут, как нарочно, занялись реорганизацией: нашу 50-ю поликлинику объединяли с 57-й больницей на 11-й Парковой. Ее главврач, соответственно, стал курировать и поликлинику. А у нас – и свой главврач, который – только я заикнулся об уходе – мне: «Какой спорт? Ты у нас будешь «зав», «глав»…». И все такое!
А ведь еще над нами «стояли» рай– и горздрав! Да и на новое место службы так просто не устроиться. Чтобы работать с любой советской сборной, требовался допуск.
– Какой допуск имеется в виду?
– Ну, не к секретной информации, разумеется. Просто по специфике работы предстояли выезды за границу. А в силу существовавшего тогда порядка каждый кандидат должен был пройти «фильтр» – кадровую проверку и получить разрешение КГБ. В обиходе это называлось «стать выездным».
Сначала минули дни. Потом недели. А там счет и на месяцы пошел. От Ларисы Яковлевны не было ни слуху, ни духу, ни телефонного звонка. Я уж и рукой махнул. Но вдруг звонок:
«Савелий Евсеевич! Вам нужно явиться в «Лужники» в диспансер к главному врачу Куприяновой. Скажете, что от меня». Я помчался. Предстал перед Татьяной Павловной. А она, внимательно на меня взглянув, спросила:
– Ну что, хочешь у нас работать?
– Хочу, – говорю и счастью своему не верю.
– Оставь свои координаты и жди нашего звонка.
И снова тишина. А у меня все мысли только о новой работе. Еле дождался, когда Куприянова позвонила:
– Тебе нужно явиться в городской отдел здравоохранения, к начальнику отдела кадров Иванову. Очень важно уладить с ним вопрос о твоем переходе.
Оказывается, за минувший период времени они не дремали – составили петицию с ходатайством парткома. А главное – подготовили письмо за подписью самого Николая Николаевича Романова. Тогда это была очень весомая фигура: как-никак председатель Спорткомитета СССР!
Что тут скажешь? С одной стороны, опять как будто подфартило. Но с другой – была в этой удаче и объективная сторона. Шел 1957 год. Москва готовилась к проведению Международного фестиваля молодежи и студентов. Там требовались кадры для работы, в том числе медики. Так что это, собственно, и стало основным аргументом, которым мои добровольные ходатаи в Спорткомитете воспользовались при составлении прошения. Оставалось «перескочить» через горздрав. Тут-то и возникла заминка. Пришел к товарищу Иванову. Отсидел на приеме длинную очередь. Зашел в кабинет, представился. А он, выслушав, решительно ответил:
– Вот что, ты голову здесь не морочь! Ищи себе замену в поликлинику, тогда отпущу. Без этого – никаких переходов, отработай положенных три года.
Я прямо-таки взмолился:
– Где же возьму эту замену?
– И у меня нет никого! А ты – как хочешь…
Словом, так я и ушел ни с чем. Расстроился, конечно, страшно. Потом через некоторое время думаю, дай-ка я опять поеду к Иванову. А дело было как раз в июне. В мединститутах только что госэкзамены закончились. Некоторые выпускники – те, что имели свободное распределение, – должны были явиться в горздрав на предмет направления в соответствии с имеющимися вакансиями. Так что, когда я добрался до кабинета Иванова, к нему на прием выстроился длиннющий хвост из «полувольных» выпускников. Ну, встал я в очередь за симпатичной девушкой. Фамилию ее до сих пор помню – Краснова. Стоя в очереди, разговорились. Я поинтересовался:
– А вы чего здесь?
Она и ответила:
– Да вот получила свободное распределение. Поскольку мама инвалид, меня в Москве оставили, живем мы в Первомайском районе.
Я тогда, еще не веря своему счастью, переспросил:
– Где-где?
– В Первомайском районе.
– Елки-палки, да я же тоже там живу! А в чем проблема?
– Да вот хотелось бы работать ближе к дому.
– К примеру, 50-я поликлиника устроит?
Она, кстати, была информирована:
– Я знаю, где 50-я. Конечно, хотела бы там трудиться.
– Ну, так я сейчас все устрою!
Еле дождавшись своей очереди, зашел к Иванову. Подняв от бумаг голову, он сразу отреагировал на мое появление:
– Опять ты здесь? Нет у меня замены!
– Это ничего, – отвечаю. – У вас нет, а у меня есть. Минуточку!
Завел девушку в кабинет. Иванов стал рассматривать ее документы. После чего лишь два вопроса задал. Один ей:
– Хотите работать в 50-й?
Второй мне:
– Не передумал?
Тогда он нажал кнопку, вызвал секретаря и велел: «Подготовьте два приказа: на Краснову в 50-ю поликлинику и на Мышалова – в диспансер № 2 в Лужники».
Все! «Лед тронулся…»
– Ну и с чего началась ваша работа в лужниковском диспансере?
– Меня сразу привлекли к фестивальным мероприятиям, назначив ответственным врачом соревнований по боксу, проходивших в соседнем Дворце спорта «Лужники». Я, собственно, дежурил около ринга. Тогда еще был жив легендарный Николай Федорович Королев, абсолютный чемпион СССР по боксу и почетный гость фестиваля. Там мы и познакомились. В дни турнира состоялось мое «боевое крещение». С участием чемпиона СССР Засухина из Минска – он, по-моему, и первенство Европы выигрывал. Во время одного из боев он выбил себе сустав большого пальца. Боль страшная! Тогда врач команды сказал: «Здесь дежурный доктор сидит».
– Почему же врач команды сам не стал оказывать помощь?
– Понятия не имею. Я сделал травмированному боксеру блокаду. Когда ввел иглу в сустав, Засухин потерял сознание. Видимо, не переносил уколы. Потом, правда, быстро пришел в себя. Однако я тоже был на грани потери сознания, ибо впервые столкнулся с подобной проблемой. Но он ко мне обратился – отказать было нельзя. Отказ – это, считай, дискредитация нашей профессии. Да и пострадавший в меня верил. Ему, между прочим, предстояло выступать в финале.
– Обошлось?
– Да. Он вышел на ринг. И, кстати, победил. А я после фестивальных соревнований приступил к работе собственно в диспансере. Поначалу она оказалась примерно такой же, как у участкового. Только вся разница в том, что на дом следовало выезжать не к простым больным, а к спортсменам. Тут-то Его Величество Случай снова сработал… Только я как-то вернулся с участка, а Татьяна Павловна, главный врач диспансера, говорит:
– Есть срочный вызов на дом! Поезжай!
– К кому, куда?
– В высотку на Котельнической набережной. К Олегу Гончаренко!
Кто тогда мог знать, что судьба меня уже подхватила и повела… Через некоторое время снова получаю вызов. Главврач Куприянова озабоченно сказала мне:
– Слушай, конькобежцы совсем одолели! Причем одни «звезды»!
На этот раз – Евгений Романович Гришин, олимпийский чемпион. По первой встрече мне не очень показался. Мрачный какой-то. Увидел, что приехал молодой врач. И как-то отнесся, дескать, «кого прислали». А у него обыкновенный грипп – не тяжкий случай. Словом, контакт не получился. Поставил диагноз, выписал рецепт. Гришин молча все принял, буркнул на прощание «спасибо», и я уехал.
Проходит какое-то время. Куприянова меня вдруг к себе вызвала: «Знаешь, что? Мы решили прикрепить тебя к «конькам». Поезжай-ка в Спорткомитет, разыщи там Константина Константиновича Кудрявцева, главного тренера сборной. Скажи, что я тебя прислала…»
– Савелий Евсеевич! Объясните, пожалуйста: вы тогда – молодой врач, и, прямо скажем, малоопытный. Неужели кадровый дефицит вынудил командировать вас, новичка?
– Насчет «дефицита» не скажу – не знаю. В диспансере, обслуживавшем участников сборных, работало немало выпускников нашего института. Многие были гораздо опытнее меня, считались хорошими врачами и неплохими спортсменами. Просто срочно потребовалась замена. До меня с конькобежцами несколько лет работал доктор Байдукалов. Человек в возрасте. В поликлинике Минздрава РСФСР числился невропатологом. Не знаю, что стало конкретной причиной, но конькобежцы были им недовольны. Тут-то я и подвернулся!
– А как вас встретил легендарный Кудрявцев?
– Не то чтобы удивился. Но восторг на лице явно не просматривался. Я ему: вот-де, направила меня к вам главврач лужниковского диспансера. А он, метнув на меня строгим взглядом, спросил:
– Где раньше работали?
– Участковым. Последнее время обслуживал соревнования по боксу.
Он подумал, еще раз на меня пристально глянул и сказал:
– Знаешь что…
– И сразу на «ты»?
– Да. Ну, я все ж молодой врач, 25 лет. А он – величина: крупный, представительный, умные глаза, высокий лоб – такое большое впечатление на меня произвел…
– Раньше о нем не были наслышаны?
– Абсолютно нет. Зато он, как выяснилось, уже кое-что обо мне знал. Потому что вдруг, продолжая, заметил:
– Знаешь что – мне уже все уши прожужжали насчет тебя.
Я переспросил:
– А кто это «жужжал»?
– Ну как же! И Гончаренко, и Гришин.
Ну, что Гончаренко – я еще мог себе представить. (Мне потом стало известно, что он Кудрявцеву сказал: «Чего ищете? Вот есть доктор. Давайте возьмем его на первый предсезонный сбор!») Но то, что я и Гришину, оказывается, запал в душу, меня здорово поразило.
сайт рассказывает о легендарном враче «красно-зеленых», на этой неделе «по-смородски» уволенном.
Савелий Евсеевич Мышалов. Родился в Минске 2 июня 1932 года. На момент увольнения из «Локомотива» ему было 84 года.
Мышалов начал свою «спортивную» врачебную деятельность в конькобежной сборной СССР, проведя в ней целых 12 лет. После этого в 1970 году ушел в футбол, в котором и оставался до настоящего времени. Работал со сборными СССР/России на протяжении 24 лет, а в 1994 году перешел в «Локомотив» по приглашению Юрия Семина. Как сказал сам Савелий, именно наставник «Локо» каким-то образом узнал, что Мышалов освободился от работы в сборной. И позвонил первым со своим предложением.
Так Савелий Мышалов оказался в «Локомотиве», в котором и проработал до 2016 года. 22 года в одной команде – срок впечатляющий. И главные воспоминания доктора связаны с фигурой Юрия Палыча.
В сезоне-1994 «Локомотив» впервые занял третье место в первенстве России. Была в этом и заслуга Мышалова, успевшего меньше чем за два месяца ввести систему фармакологической коррекции, положительную роль которой отметили и тренеры, и сами футболисты.
Рассказывает Мышалов и о быте «Локо» во времена Семина, о той атмосфере, о которой до сих пор ходят легенды. Семин, интересовавшийся всеми делами так или иначе связанными с клубом; походы семей футболистов на шашлыки; ноу-хау с пивом после энергозатратных тренировок. Кстати, пиво предложил использовать в качестве одного из способов восстановления именно Савелий Мышалов. Тогда это казалось чем-то фантастическим, но врач знал о такой практике в ФРГ, поэтому решил применить ее и в «Локомотиве».
Много воспоминаний осталось у Мышалова и о легендарных игроках «Локо», ведь он успел поработать со всеми: Овчинников, Нигматуллин, Лоськов, Саркисян и многие-многие другие получали помощь от клубного врача.
За время работы в «Локомотиве» сформировалась отличная связка Мышалов-Ярдошвили, которой завидовали все остальные клубы РФПЛ. Именно при них «Локомотив» сделал рывок в плане медицинского обеспечения клуба. Выделялись приличные по тем временам деньги, Аксененко и Филатов были внимательны к просьбам врачей о приобретении той или иной аппаратуры.
К Савелию Евсеевичу за консультацией приезжали многие игроки из тех, кто уже давно завершили карьеру. Все знали, что такой специалист обязательно решит проблемы со здоровьем. Много еще можно написать про Мышалова, но я предлагаю вам прочитать его книгу, которая будет указана в конце поста. Книга написана в стиле диалогов и содержит много интересной информации.
Черное лето 2016. Увольнение
Информация о том, что Савелий Мышалов покидает «Локомотив», появилась неожиданной. Клуб уделил этому событию всего лишь одну строчку на официальном сайте. Многие подумали, что врач просто решил уйти на пенсию, ведь 84 года – не шутка.
Но оказалось все не так, к большому сожалению. Сам Савелий Евсеевич хотел продолжать работу. Вот что он сам сказал о ситуации:
– У меня, как и у многих сотрудников клуба, контракт был до 30 июня. Обычно вызывали в отдел кадров, писал заявление – и продлевали договор. А тут – тишина. Потом вдруг звонок: «Савелий Евсеевич, подпишите обходной лист…» Вот и все.
– Вам что-нибудь объяснили?
– Нет! В том-то и дело. От Смородской не услышал даже «спасибо». Обидно, все-таки 22 года отдал «Локомотиву».
Может, кто-то ее накрутил? Будто косой прошлась! Уволила двух врачей из футбольной школы, тренера-реабилитолога Артура Савельева, которого сразу же пригласили в «Динамо». За пару лет до этого также внезапно рассталась с Александром Родионовым. Прекрасный доктор, он и заменил меня в основном составе.
– За эти годы была со Смородской хоть одна встреча?
– Нет. Пару раз общались по телефону.
– Душа работы просит?
– Конечно! Я же с 1957-го – всегда при деле. Сначала сборная СССР по конькобежному спорту, затем перевели в футбол. Молодежная сборная, олимпийская, национальная. Пять чемпионатов мира. Два года провел в московском «Динамо», а в 1994-м Семин пригласил в «Локомотив».
Да, мне уже 84, но есть и силы, и желание приносить пользу людям. Если позовут в какой-то клуб консультантом – я готов».
Вот так покинул клуб очередной человек, отдавший много лет своей жизни «Локомотиву». Человек, который прошел с «Локо» все этапы становления в российской истории. Но для нынешнего руководства это ничего не значит – строчка на официальном сайте служит подтверждением.
Ну а нам остается только еще раз сказать спасибо Савелию Евсеевичу Мышалову за все, что он сделал для «Локомотива». Здоровья и долгих лет жизни.
Саве́лий Евсе́евич Мыша́лов (2 июня , Минск , СССР) - российский спортивный врач , заслуженный врач РФ, врач высшей категории.
Биография
До футбола 12 лет работал главврачом сборной СССР по конькобежному спорту, в 1970 году был приглашен в сборную страны по футболу, где проработал 24 года. Прошел с командой 4 чемпионата мира, 2 чемпионата Европы, 2 Олимпиады.
Работал с десятью наставниками: Качалиным, Николаевым, Пономаревым, Горянским, Бесковым, Малофеевым, Симоняном, Игнатьевым, Лобановским и Садыриным. В штабе Валерия Лобановского , которого Савелий Евсеевич называет своим учителем, врач отработал 16 лет.
С 1994 по 2016 годы работал врачом московского футбольного клуба «Локомотив ».
В 2011 году представил книгу под названием «Чего Не Видит Зритель».
Напишите отзыв о статье "Мышалов, Савелий Евсеевич"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Мышалов, Савелий Евсеевич
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
«- Я родился в Минске, затем родители переехали в Москву. Мне повезло. После окончания 2-го Московского медицинского института год проработал участковым врачом-терапевтом, а после этого приказом Мосгорздравотдела был переведен в только что созданный врачебно-физкультурный диспансер в Лужниках.
Что здесь оказалось решающим - мое давнее пристрастие к футболу (кстати, всегда симпатизировал «Торпедо») или что-то другое, - не берусь судить. Но первые шаги в спортивной медицине я делал, фигурально выражаясь, на коньках, став врачом сборной страны по этому виду. На целых 12 лет. Помните? То были годы триумфа наших скороходов. Назову лишь некоторых наших «звезд», бывшими моими пациентами: Евгений Гришин, Виктор Косичкин, Лидия Скобликова, Инга Артамонова, Эдуард Матусевич, Антс Антсон, старший тренер Константин Кудрявцев…
Несколько раз «временно» помогал и футбольным сборным - первой, второй и олимпийской. Там оказывался лицом к лицу с кумирами болельщиков - Яшиным, Воронин, Метревели, с такими великолепными специалистами, как Вячеслав Соловьев, Гавриил Качалин, Николай Морозов. Последний незадолго до первенства мира 1966 года в Англии пригласил меня на постоянную работу в первую сборную. Но конькобежцы заупрямились, - не отпустили. С ними опять был на Олимпиаде-68 в Гренобле (до этого работал в Скво-Велли, Инсбруке, на нескольких чемпионатах Мира и Европы) и лишь три года спустя с легкой руки председателя Федерации футбола Валентина Гранаткина окончательно бросил якорь, как он любил говорить, в «царстве кожаного мяча».
Пригласил меня в первую сборную Качалин, а потом пришлось поработать и с другими известными тренерами - Пономаревым, Бесковым, Симоняном, Лобановским. Причем с Валерием Васильевичем у меня связан самый длительный период сотрудничества».
«Врач команды обязан помогать тренеру в оценке функционального состояния спортсмена, контролировать состояние здоровья, а не просто лечить травмы. Перед каждой игрой и даже тренировкой руководитель команды должен иметь экспресс-информацию, дающую объективную оценку самочувствия футболиста. Доктору, работающему в спортивной команде надо уметь отстаивать свои принципы, поскольку подчас сталкиваешься и с «эгоистическим» противодействием тренера: «Что вы мне говорите о двух неделях лечения, я в ваши годы за три дня вставал на ноги!..». Спортивный врач должен обладать характером и смелостью взять на себя ответственность не только за результат, а, в первую очередь, за здоровье спортсмена».
«Врач второй человек после, разумеется, главного тренера. Именно от его знаний и умения зависит результат труда целого коллектива единомышленников, называемого командой».
Савелий Евсеевич Мышалов.
Заслуженный врач РСФСР. Четверть века - врач сборной СССР по футболу. Четыре Олимпиады. Пять Чемпионатов Мира. Три первенства Европы.
Прошлой зимой знаменитый доктор "Локомотива", три десятка лет работавший со сборными СССР и России, перенес операцию на сердце. Но всегдашнего оптимизма не растерял. И образу жизни не изменил: по-прежнему в "Локо", с молодежью. Даже от руля не отказался - хоть его лечащие врачи таких забав 76-летнего коллеги не одобряют.
Мышалов подливает нам кофе в своей старинной квартире - и рассказывает, рассказывает...
ШМОН В АЭРОПОРТУ
Вы довольны нынешней жизнью?
Да. Начать все сначала - выбрал бы тот же самый путь. Так же поступил бы во 2-й медицинский институт… Знаете, я чувствовал, что меня кто-то ведет по жизни. Везло. Карьера-то могла сто раз оборваться. Если сложить все доносы на меня - большая получится стопка. При советской власти было множество завистников - уж очень видную должность я получил, став врачом футбольной сборной страны.
Очередь за спиной чувствовали постоянно?
Всегда. Одно время замучили анонимками, причем совершенно нелепыми. Слава Богу, я был на добром счету в Спорткомитете СССР, - отнеслись с пониманием.
Эти анонимки держали в руках?
Мне их показывали. Писали, что я каким-то людям за границей сливаю информацию. Что у меня связи с Израилем.
Никого там не было?
Ни единого родственника. Я в Израиле побывал первый раз в 90-м году, со сборной Лобановского. Мы готовились к чемпионату мира и проиграли - 2:3. Кстати, после этого самолет со сборной СССР едва не взорвали террористы.
Правда? Впервые об этом слышим.
Была такая история. Арабы готовили теракт. Взбешены были нашим поражением - решили, что все спланировано. Ходил слух, будто каждый игрок сборной СССР получил за тот проигрыш дом на побережье.
Чем закончилось дело?
В аэропорту Бен-Гурион и нам на всякий случай устроили шмон. Да какой! Свет такого не видывал! Часа два трясли, прощупали даже носки. Заставляли снимать - и выворачивали.
И с Лобановского снимали носки?
Конечно. Мы летели обычным рейсом в Германию, на товарищеские матчи.
В какой момент поняли, что стали доктором высокого уровня?
Когда лет десять отработал в футболе. Сейчас любую травму распознаю с закрытыми глазами. Вот случай с Сычевым года четыре назад. Повреждение коленного сустава было очень тяжелое.
Вы тогда были в Казани?
Нет. Я вообще в выездных играх участие принимаю редко, это было мое условие прихода в "Локомотив". Информация по Сычеву оказалась расплывчатая. Коллега сказал по телефону: "Надо обследовать, возможно, мениск..." Когда Диму привезли в Баковку, я только глянул - сразу поставил диагноз: повреждение передней крестообразной связки. Через несколько часов он был уже в Германии.
Ничего себе.
Я связался с немецкой клиникой профессора Фройлиха, где занимаются нашими ребятами. В течение часа Сычеву привезли билет, тут же улетел. На следующий день его оперировали. Мой диагноз подтвердился.
Говорят, когда Торбинский вел переговоры с президентом "Локомотива", сказал: "Может, я через несколько лет со своими коленями инвалидом стану". У него действительно такая беда с ногами?
Нет двух менисков. Пережил две операции на крестообразных. Резали паховые кольца. Когда брали его в "Локомотив", обследовали. Но за время, что Дима в команде, ни одной жалобы на колени от него не слышал.
Встречали игроков с состоянием коленей хуже, чем у Торбинского?
У Маминова колено напрочь разлетелось, - и ничего, собрали заново. Плохие суставы у Харлачева, у него вообще все повырезали. Неважные дела были у Пименова. В "Динамо", думаю, не заиграл из-за этого.
У Пименова были еще и проблемы с сердцем?
Да. Это выявили в "Локомотиве". Я владею методом электрокардиографии, периодически игроков осматриваю. Если засекаю что-то недоброе - отсылаю к специалистам. В свое время проблемы с сердцем имел и Джанашия.
Аритмия?
Не только. Но решили, что это функциональные отклонения. Не органические, после которых надо прекращать играть.
Кто сильнее всех мучился с коленями?
Гарас. Изумительно талантливый футболист. Когда "Бенфике" забил, та его сразу хотела купить. Но парню не повезло - трижды оперировали переднюю крестообразную. Потому и закончил.
Сколько раз в ваш кабинет в Баковке приходил парень и слышал: "Надо заканчивать"?
Ни разу я такие слова не произносил.
Часто понимали это - но не могли сказать?
Да. Был футболист в "Локомотиве" - Соломатин. Проблем уйма.
Кажется, тринадцать переломов?
Ага. Вдобавок беда с позвоночником. В открытую ему не говорил, что стоит завязывать с футболом. Получилось по-другому. Семин ко мне обратился: "Соломатина просит ЦСКА. Отдаем?" Отдавайте смело, отвечаю. Перспектив у Соломатина никаких.
ВЕДРО КРОВИ
Кто из европейских хирургов для вас - номер один?
Я не со всеми общался. Но могу назвать фамилию доктора Мартинса из Бельгии...
Который ван Бастена "зарезал"?
Вы знаете об этом? Правильно, было. Случись у нас такое ЧП - всем докторам головы бы поотрезали. Ван Бастена дважды оперировали в клинике Мартинса, потом отправили в Америку к видному травматологу. Тот пощупал его ногу и вздохнул: "Ходить ты будешь. Играть - нет".
Что ж вы этого Мартинса высоко ставите?
Имя известное в Европе. Услугами Мартинса в нашем футболе до сих пор многие пользуются. Но лично я 12 лет в контакте с Фройлихом, доктором "Штутгарта". У него еще и своя практика, лично оперирует. Для меня Фройлих - самая яркая личность в спортивной травматологии. Не было ни единого рецидива.
Доктор Пфайффер - раздутая величина?
Он ни одного нашего футболиста не резал.
Почему?
У него были неудачи - с Парфеновым не получилось, еще с кем-то... У Пфайффера в основном "Спартак" оперируется.
В ЦИТО никого не возите?
В ЦИТО неплохо оперирует зав. отделением спортивной травмы, но мы футболистов туда не отправляем. Психологический момент - элитный игрок даже слушать не хочет о том, чтоб ложиться под нож в России. А вот дубль наш оперируется по страховке в хирургическом центре под руководством академика Бронштейна. Там отличные хирурги. Жалоб нет.
Не хуже, чем в Германии?
Не хуже. Президент "Локомотива" Наумов недавно сказал: "Дорогие мои врачи, почему всех отсылаете за рубеж, когда есть клиника с такими результатами?" Но одно дело - прооперировать, и совсем другое - реабилитация. В Германии с этим замечательно, в России условий нет вовсе.
Были на вашей памяти уникальные операции?
Про одну расскажу. Есть две крестообразные связки - передняя и задняя. Рвется обычно передняя. На моем веку было всего два случая, чтоб повредилась задняя. После операции на передней обычно все возвращаются и играют. А вот наш парень из дубля, Битоков, получил комбинированную травму.
Порвал и переднюю, и заднюю?
Да! Его ночью привезли в Баковку, я делал пункцию коленного сустава. Выкачивал оттуда едва ль не ведро крови. Колено "гуляло" туда-сюда. Встал вопрос о срочной операции - но у парня не оказалось шенгенской визы.
Что сделали?
Я знаю украинского хирурга Линько. Связались, тот говорит: "Присылай!"
Фройлих не ревновал?
Звоню ему: "Томас, я послал игрока с таким-то диагнозом в Киев". - "Послал и послал, но перспектива вернуться на поле у него слабая". Однако Битоков восстановился. Играет до сих пор. Операцию Линько провел гениально.
Самая обидная из неудачных операций?
В 80-х скверно прооперировали Яковенко, когда тот повредил мениск. Мы готовились к турниру в Америке, Яковенко уехал в Киев. Позвонил доктор "Динамо" Малюта: "Что делать?" Я предложил отличного доктора из Братиславы Ивана Горски. Всех чехословацких звезд футбола той поры оперировал он. Говорю Малюте: "Давай отправим туда? Самолетом из Киева до Братиславы - 45 минут..." Малюта замялся: "Вообще-то можно, но клуб связан с хирургом Левенцом. Некорректно". Ну, некорректно - значит, некорректно. Левенец прежде довольно успешно работал с "Динамо".
На Яковенко везение закончилось?
Да. Бедный парень начал мучиться, это происходило на моих глазах. Я лично пункции ему постоянно делал, вводил лекарства. Лобановский в Яковенко души не чаял, у Паши невероятная была работоспособность. На поле вообще не останавливался. После операции фактически закончил с футболом.
Яковенко до операции был общительным. А после - замкнулся на годы.
Совершенно верно. Его операция во всех смыслах здорово подкосила. Стал не совсем адекватен.
Еще кого неудачно оперировали?
Тишкова после страшного увечья. Не помню, кто именно оперировал, но было это в 1-м диспансере. После операции пошли осложнения.
После такой травмы ногу Тишкова можно было собрать заново?
И собрали! Но то ли инфекция попала в рану, то ли еще что, - пришлось его отправлять после этого в Бельгию. Я тогда работал с московским "Динамо". Попади Юра в более квалифицированные руки - может, снова заиграл бы.
Совсем нелепая история вышла с вратарем Гильерме. Получил повреждение передней крестообразной связки. Пожелал оперироваться у себя в Бразилии. Вроде все нормально, прошел реабилитацию. Семь месяцев спустя поставили за дубль. Вышел - и сломался. Та же самая нога, то же самое колено, та же самая связка. На сей раз никто не интересовался его пожеланиями насчет клиники - послали в Германию.
Что Фройлих сказал?
Обычно по врачебной этике хирург хирурга не "сдает". Но тут Фройлих не выдержал: "Где его оперировали?" Отвечаю - в Бразилии. "А-а-а, тогда понятно..." Для немцев непостижимо - чтоб рвалось в том же месте, в тот же час.
Когда Веллитон сделал операцию в Бразилии, полгода страдал, но так и не заиграл - вам все было ясно?
Разумеется.
От менисков кому больше всего доставалось?
Страшнее всего было у Дасаева - вырезали все четыре мениска. Но играл. Вопрос в психологии. У Овчинникова, например, слабый сустав. Но у этих ребят к доктору единственная просьба: "Сделай все, чтоб я был на поле!" А есть футболисты, которые будут вечно жаловаться.
Кого вспомните?
Асатиани. Очень мнительный. Пока не убедится на тысячу процентов, что здоров - играть не станет. А тот же Дасаев приезжал ко мне домой: "Савелий Евсеич, помогите. Только чтоб Бесков не знал". Для Дасаева искусственное покрытие было смерти подобно, а Бесков всю зиму проводил в манеже. Дасаев тренировался через боль - а суставы распухали, как дыня.
На чемпионате Европы-88 ирландцы дважды засадили Ринату в колено. Потом в раздевалке смотрю - все в отеках. Лобановский с Колосковым ко мне: "Вызываем срочно из Москвы Краковского?" Дайте мне ночь, отвечаю.
Зачем?
Каждые два часа вводил лекарство. Менял лед. Оба не спали. Под утро меня сморило, на завтраке гляжу - Дасаев идет, даже не хромает! "Ринат, как дела?" Он показал большой палец.
ПУЛЬС ЛОБАНОВСКОГО
На чемпионате мира в Мексике, как известно, Лобановский падал в обморок на ваше плечо. Когда смотрели последние его прижизненные кадры из Запорожья - думали, что рядом с Валерием Васильевичем просто не оказалось классного врача?
Трудно сказать. У него было серьезное заболевание сердца, и началось это в 88-м году. Выраженная аритмия с учащенным сердцебиением. Пульс запредельный. Я нашел противоядие. Как приступ, Лобановский сразу искал меня. Как-то в ноябре он с женой приехал в Москву, жил в гостинице "Пекин". А я по каким-то делам оказался в лужниковском диспансере. Меня разыскали: "Срочно! Лобановский ждет, такой-то номер!"
Приехали?
Конечно. Валерий Васильевич протянул запястье - щупай, дескать. Говорю: что ж не вызвали "скорую"? Жена отвечает: "Валерий Васильевич сказал, что только Мышалов поможет, больше никто". Прошло несколько минут, Лобановский оклемался, невозмутимо сел за стол и употребил свою дозу коньячка. Я стоял пораженный: "Валерий Васильевич, вы же полчаса назад умирали!" - "Не волнуйся, все в порядке..."
До сих пор помните его руки?
Очень хорошо помню. Еще был эпизод в Германии. Собирались на игру. Лобановский всегда сидел за водителем, а я на следующем кресле с краю. По диагонали от него. Едва отъехали - Лобановский протягивает руку. Я дотронулся - и ужаснулся. Сумасшедший пульс! А куда денешься из автобуса?
Во время приступов Лобановский очень пугался. Но когда все заканчивалось - за секунду приходил в себя. А в автобусе мне пришлось вспомнить, как четыре месяца провел на курсах рефлексотерапии при Боткинской больнице. Учился лечению иголками. Есть на теле точки - их массируешь, и сердечный ритм выправляется. Вот и Лобановского отпустило.
Вы не говорили Лобановскому, что с таким сердцем надо заканчивать с выпивкой?
Как же не говорил... Постоянно! В 88-м году перед чемпионатом Европы он загремел в больницу. Выписался, и я спросил: "Валерий Васильевич, вам сказали, что от алкоголя надо отказываться?" - "Ничего подобного. Коньячок позволили, в умеренных дозах". Лобановский в застольях любил сам процесс - чтоб рядом сидели близкие, что-то обсуждали... А говорить он мог на любую тему.
Морозова, его помощника, игроки "Барменом" звали.
Сидели на сборе на базе "Интера". После рабочего дня - небольшой фуршетик. Вдруг ко мне обратился Морозов - все время, дескать, голова гудит. Померил давление - повышенное. А Морозов был жутко мнительный. Говорю: "Юрий Андреевич, да ты одной ногой в могиле! Заканчивай с фуршетами!"
Испугался?
Побелел. "Все, моей ноги там больше не будет! Завязал!" На следующий день ко мне подходит Лобановский, и без вступления: "Вы что сделали с Морозовым?!"
Умел емко формулировать!
Как никто. Однажды Буряк отдавал пас пяткой, получился обрез - и атака на наши ворота. Лобановский в раздевалке ему сухо: "Леня, пятку убираем" - "Красиво же, для народа играем..." - "Народ тоже убираем!"
Когда увидели его вернувшимся из Кувейта, в ужас не пришли?
Пришел. Я до этого был в московском "Динамо". В отставку подал Газзаев, и мне начальство забросило идею: "Наберите Лобановскому. Чем черт не шутит, может - согласится?" Я дозвонился в Киев, где Лобановский проводил отпуск. Тот выслушал и остудил: "Это не входит в мои планы". А когда я увидел его своими глазами, обалдел - откуда такая масса?!
Что ж его так разнесло?
Из-за сердечной недостаточности нарушился обмен веществ. В Кувейте Лобановский мало двигался. Условия у него были как у падишаха. Завтрак доставляли на подносе прямо к бассейну. И рюмочка прилагалась, как я понимаю.
Прежде вы летали к Лобановскому в Киев регулярно, он даже комнату для вас держал в Конча-Заспе.
Лобановский пригласил меня в сборную в 75-м. Это стало полной неожиданностью. Я был уверен, что надолго у него не задержусь. Тогда в штабе сборной были одни киевляне, кроме меня и Морозова. Сначала, правда, на сбор Лобановский вызвал двух врачей - меня и Берковского, который работал в киевском "Динамо". На первой же тренировке Слободян пожаловался на боли в стопе. "Как же до этого ты в Киеве тренировался?" - спрашиваю. "Через боль". Я нажал на точку в области мизинца, - и он вскрикнул. Я заподозрил перелом пятой плюсневой кости - это слабенькое место в стопе. Докладываю Лобановскому, мол, у Слободяна перелом. Тот ничего понять не может: "Что за бред?! Он же у меня в "Динамо" еще вчера пахал!". Отправили в ЦИТО. На следующий день звонят Лобановскому: диагноз подтвердился. Это и решило мою судьбу. После того сбора Берковского откомандировали обратно в "Динамо".
Конкуренция среди врачей приличная? Например, Ярдошвили и Васильков не могут слышать фамилии друг друга.
У меня когда-то тоже были непростые отношения с Васильковым. Разошлись по вопросам диагностики. Многие спартаковцы, включая тех, кто не входил в сборную, предпочитали лечиться у меня. Конечно, Василькова это задевало. Но сейчас ладим. А конкуренция между врачами и впрямь существует. Объяснение простое - зависть.
Когда Белоус, врач по образованию, стал генеральным директором "Москвы", то доктора для команды отбирал лично. Позже говорил: "Через мой кабинет прошло огромное количество шарлатанов". Много таких в спортивной медицине?
На уровне премьер-лиги - не очень. А вот в первой попадаются Бог знает кто - и стоматологи, и гинекологи, и ветеринары. Из-за дефицита специалистов тренеры хватают кого попало.
ПРОГУЛКА С БЫШОВЦОМ
С приходом Бышовца в "Локомотив" вы оказались на грани увольнения?
Ярдошвили мне сказал: "Знаете, а ведь Бышовец поначалу хотел вас убрать..." Да и сам я это чувствовал.
Не угодили Анатолию Федоровичу?
Вряд ли дело в моей квалификации. Просто для него я остался "человеком Лобановского". А с Валерием Васильевичем у них была взаимная неприязнь. Конфликт вспыхнул в 88-м. Лобановский готовил команду к чемпионату Европы, а Бышовец олимпийскую сборную - к Играм в Сеуле. Спор возник из-за Михайличенко и Добровольского. Анатолий Федорович считал, что они должны тренироваться с олимпийской сборной. Валерий Васильевич рассуждал по-своему. Причем выступил на тренерском совете: "Чемпионат Европы смотрит весь мир. А что за футбол на Олимпиаде - не знаю. Кто там играет? Дворники, парикмахеры, маляры..." После чего повернулся к руководству: "Сами решайте, что важнее". Выбор сделали в пользу Лобановского. В олимпийскую сборную ребята попали уже после Euro.
К победе Бышовца в Сеуле Лобановский отнесся ревниво?
Не то слово! Говорил с пренебрежением: "С кем они играли? Да и судья в финале помог, подарил пенальти". Когда после ухода Лобановского сборную принял Бышовец, он сразу пригласил другого врача. Меня же перевели в молодежку. Поэтому и в "Локомотиве" я был готов к тому, что Бышовец попытается от меня избавиться. Первые несколько месяцев он Мышалова вообще не замечал. Смотрел сквозь меня, все вопросы обсуждал исключительно с Ярдошвили.
Переживали?
А вы как думаете? Но однажды все изменилось. Ярдошвили не смог полететь с командой в Ростов. Пришлось ехать мне. Утром в день игры у футболистов была прогулка, решил пройтись и я. Бышовец ко мне присоединился. Мы брели по городу и разговаривали. Обо всем на свете. Первый раз так тепло пообщались. С того дня отношение Бышовца ко мне развернулось на 180 градусов. К концу сезона я к нему настолько привык, что даже жалел о его отставке.
За что Бышовца многие не любят?
Он начитанный человек. Но игроки чувствовали, что не могут придти к нему и поговорить по душам, как к Семину. С Палычем они не боялись обсуждать любые вопросы, посвящали его в семейные дела. А здесь между футболистами и тренером была дистанция. Хоть Бышовец их на тренировках не истязал, на сборах подолгу не запирал. Но его не любили даже легионеры, ни бельмеса не понимающие по-русски - видно, передались какие-то флюиды. Впрочем, у Бышовца и среди тренеров друзей нет. Мало с кем контактирует. Он годами оставался невостребованным и считал, что в этом виноваты Колосков с окружением. Неприязнь к этим людям постоянно у него проскакивала. После удачных матчей Бышовец говорил: "Вот видишь, Савелий, а я восемь лет сидел без работы..."
Тренеру после такого простоя восстановиться сложно. Теряется чутье. Взять хотя бы замены, которые у Бышовца иногда не поддавались логике. В этом плане у Газзаева поразительная интуиция. Если делает замену - попадает в "десятку". Я с Валерием работал в московском "Динамо" пару лет.
Тренируя "Аланию", он звонил вам каждую неделю. Когда перестал?
Да, звонил, советовался. Спрашивал, какую нагрузку на тренировке футболистам лучше дать. Потом Газзаев ушел в ЦСКА. И чем успешнее играла команда, тем реже становились звонки.
СИМУЛЯНТ ОБИОРА И ЛЕНТЯЙ БУЛЫКИН
Президент "Реала" говорил: "Один Роналдо доставил головной боли больше, чем 150 тысяч человек на моей фабрике". Про кого из своих футболистов можете сказать те же слова?
Про Измайлова и Обиору. Марат от нас не вылезал. Жалоба за жалобой. Но некоторые травмы были от головы.
Придуманные?
Да. Мне кажется, Измайлов давно мечтал, чтобы его отпустили из "Локомотива", вот и сочинял болячки. Помню, на сборе в Германии сообщил, что болит спина. Обследование ничего не показало. Я направил Измайлова к врачу "Баварии" и сборной Германии Мюллеру. Посмотрите, говорю, может, мы чего-то не понимаем? Немцы тоже ничего не нашли. Мюллер потом мне сказал: "У этого парня проблема в голове".
В другой раз Измайлов улетел в Дортмунд. В местном реабилитационном центре познакомился с Арчилом Арвеладзе, который посоветовал ему грузинского мануальщика. На самом деле, какого-то проходимца, но что-то Измайлову он внушил. Марат ему безоговорочно верил, в Москву вызывал. Правда, в "Локомотиве" поставили условие - чтоб в Баковке этот тип не появлялся.
Часто игроки обращались к экстрасенсам и шаманам?
Обиора и Драман ездили в свою Африку к шаманам. Помогало не сильно. Хоть что-то, конечно, в этом есть. Эти колдуны умеют внушать, используя специфические травы. Однако тот же Обиора, - настоящий симулянт. На первых порах в "Локомотиве" с ним забот не знали. А дальше пошло-поехало. Как тяжелая тренировка или далекий выезд - Обиора пытался "соскочить". То колено, то бедро, то еще что-нибудь. Парень хитрый и фантастически ленивый.
Ленивее Булыкина?
Булыкин - славный малый. Но тоже лентяй - каких поискать. Даже с Семиным умудрился разругаться, хоть с Палычем у игроков конфликтов почти не было. Булыкин стал искать легкой жизни. Обидно, что такой талант сам закопал в землю. У Димки феноменальные данные. Я говорил: "Потолка твоих функциональных возможностей не видно".
Вы знали, что у Лекхето СПИД?
Игроков регулярно проверяют на ВИЧ, но в Москве у Лекхето анализы были отрицательные. Лишь после его отъезда пришла информация из ЮАР, что Лекхето болен. Где он подцепил эту гадость, не представляю.
Встречали игроков, которых травмы не брали?
На Кингстоне все заживало как на собаке. Два дня лечится - и бежит тренироваться. Я глазам не мог поверить. Евсеев с Гуренко из той же серии. Восстанавливались нереально быстро.
Сейчас в "Локомотиве" такие игроки есть?
Билялетдинов - боец. У него была серьезная проблема год назад, тут мы дали маху. Динияр жаловался на боли в голени. Снимок показал, что это ушиб. Лечили, лечили - все без толку. Когда сделали томографию, выяснилось, что у Билялетдинова перелом малой берцовой кости.
Как же он играл с переломом?!
Малая берцовая - кость не несущая. К тому же обошлось без смещения. У Динияра на месте перелома уже образовалась костная мозоль. Так что все закончилось благополучно. Гипс не потребовался. Билялетдинов - очень мужественный парень. Другой бы на его месте рухнул на кушетку и голосил: "Лечите". А Динияр ни одной тренировоки не пропустил.
С бытовыми травмами сталкивались?
В "Динамо" в драке ломали челюсть Сметанину. Как-то милиция поколотила Тетрадзе - тоже переломом челюсти закончилось. В "Локомотиве" в этом смысле вне конкуренции был Джанашия. Однажды перед отлетом на матч Кубка УЕФА звонит среди ночи Семин: "Зазу отметелили. Поезжай к нему, выясни, что стряслось". Джанашия жил неподалеку от меня, в Измайлове. Приезжаю - в квартире не протолкнуться. Какие-то грузинские братья, сестры, шум-гам. А на кровати лежит Заза.
Побитый?
Я его не узнал - настолько распухшее было лицо! Сразу набрал Семину: "Джанашия никуда не летит. Его на таможне не выпустят - слишком большая разница между оригиналом и фотографией в паспорте". Джанашия часто в драки попадал, и Семин даже подозревал, что тот на рынке приторговывает. Параллельно с футболом... При этом на поле Заза кулаками никогда не махал, хотя защитники его лупили по ногам нещадно. Вставал - и ковылял к чужим воротам. По части травм, - это железный Феликс. Что бы ни болело, через два дня Джанашия был в строю. Этим он Шенгелия напоминал. Тот в сборной потрясающий номер устроил.
Расскажите.
Играли отборочный матч. Бесков проводит установку, Шенгелия в составе. По дороге к автобусу вижу, что Рамаз как-то странно шагает. Голова будто на бок свернута. Подхожу: "Что с тобой?" - "Шею не могу повернуть. Только, умоляю, не говорите Бескову!" - "Как же ты будешь играть?" - спрашиваю. "Придумайте что-нибудь". На стадионе затащил Шенгелия в душ и сделал блокаду. Голова вертится. Бесков ни о чем не догадывался. Вскоре момент в игре: Буряк навешивает в штрафную, Шенгелия подставляет лоб, - и мяч в воротах. Но после резкого движения шея у него снова оказалась неподвижной. Выбегаю на поле, Шенгелия стонет: "Меняйте". Когда вечером рассказал все Бескову, Константин Иванович воскликнул: "Представляешь, как мы рисковали!" - "Зато свое дело Шенгелия сделал..."
На чемпионате мира в Испании Гаврилов отказывался сдавать допинг-контроль, пока не выпьет все пиво в комнате. Помните?
В те годы на допинг-контроле пиво еще разрешали. Стояла в комнате корзина с банками, - так Гаврилов пока полностью ее не опустошил, сдавать анализ не собирался. Я уже не мог ждать, укатил с командой, а с Юрой остался массажист. Потом приезжают в гостиницу - Гаврила тепленький. Завидев меня, расплылся в улыбке: "Можно я после каждого матча буду на допинг оставаться?" 15 банок выдул!
А в "Динамо" у нас играл белорус Яхимович. Тоже любитель поддать. Когда Боровский принял сборную Белоруссии, то попросил помочь с фармакологией. Прислали деньги, я купил витамины, препараты. Сложил все в коробку и вручил ее Яхимовичу. Он как раз в Минск ехал поездом. Не волнуйтесь, отвечает, все передам. Спустя пару дней звонок Боровского: "Где витамины?" "Как? - опешил я. - Яхимовичу коробку отдал". - "Ничего не привез". Позже выяснилось, что в поезде Эрик нарушил режим, вышел из-под контроля, - и коробка сгинула.
ВОСЕМЬ ЧАСОВ ПОД НАРКОЗОМ
Кольцо у вас интересное. С ним связана какая-то история?
Лет двадцать назад знакомый экстрасенс рассказал, что на мизинце есть точки, которые влияют на работу сердца. Посоветовал носить серебряное кольцо.
Почему именно серебряное?
Золото возбуждает организм, серебро - тормозит. Тем, у кого плохое зрение, не стоит носить золотые сережки. Лучше серебряные. Кстати, после чемпионата мира в Мексике в тот экстрасенс спросил меня: "Давали игрокам овсяную кашу?" - "Давал". - "На молоке?" - "Да" - "Зря. В период интенсивных нагрузок каша должна быть на воде. Это влияет на работоспособность". Черт его знает, может, что-то в этом есть.
С той поры кормите игроков овсянкой исключительно на воде?
Фифти-фифти. Иначе кушать не станут. С кашей еще случай связан. В Мексике давали игрокам на завтрак гречку. Немногие ее жаловали, хоть полезная штука. 13 июня в день рождения Дасаева его приехал поздравить Папен. Сборная Франции была с нами в одной группе и жила рядом. Команда еще завтракала. Папен подсел за стол к Ринату, и я предложил французу отведать гречневой каши с молоком. Папен недоверчиво покосился на тарелку, но отказываться не стал. Была жара, молоко холодное, - и гречка пошла у него на ура! Слопал все до крупинки! Потом показал два больших пальца: мол, супер. Наши игроки с открытыми ртами наблюдали за этой сценой. На следующий день гречку смели все - даже те, кто раньше к ней не прикасался. А Дасаев пообещал в лагерь французов отослать мешок крупы.
Вы и с другим знаменитым французом встречались, с Бельмондо?
Было дело. Сборная проводила турне по Европе. Последний матч играли в Париже. Блохин перед этим стал обладателем "Золотого мяча", многие из-за него пришли на стадион. За пару дней до игры Олег получил травму. Я рассказал об этом импресарио, тот ужаснулся: "Если Блохин не выйдет на поле, не заплачу вам премиальные!" Отправил его к тренерам. Лобановский отмахнулся: "Как доктор решит, так и будет". Ладно, думаю, попытаюсь поставить на ноги Олега.
Поставили?
Сказал: "Надо выйти. Хотя б ненадолго". Блоха согласился. Перехватил ему бинтом бедро. Договорились так: побегает минут пятнадцать, потом упадет, и его заменим. Какой там! Это же Блохин! Завелся - и весь тайм отбарабанил. Еще и на второй рвался: "У меня уже ничего не болит". А после матча в нашу раздевалку в шикарном бежевом пальто зашел Бельмондо. "Где Блохин?" - спрашивает. Его представили Олегу. Актер пожал ему руку и быстро откланялся.
У вас в актерской среде много приятелей?
Был знаком с Мироновым. Вместе с Боярским и Александром Ивановым он приезжал в сборную на чемпионат мира-86 в составе группы поддержки. Вскоре после этого встретил на крыльце театра Сатиры Ширвиндта с Мироновым. Ширвиндт усмехается: "Еще б вы не проиграли! Нашли кого брать - Миронова! Меня надо было..."
Год спустя отправился на машине с женой в Прибалтику. Притормозили у дороги, мимо пронеслась БМВ с таким же номером, как у меня - 77-40. Надо же, думаю. Остановились переночевать в Минске. И в гостинице столкнулся с Мироновым. Это он, оказывается, ехал. Рассказал, где будет жить в Риге, пригласил: "В бане попаримся..." А через неделю узнал, что Миронов умер в Риге прямо во время спектакля.
Жванецкий сказал: "Что такое - 60? Это испуг в ее глазах, все остальное - то же самое..." Что такое 76?
Понятия не имею. Не чувствую! При том, что год назад перенес коронарное шунтирование. Восемь часов был под наркозом. Оперировали в Москве в институте Бакулева. Все удивлялись, как отважился на это. Все-таки в возрасте немногие рискуют делать операцию на сердце. Но уже через два месяца я вернулся к работе в "Локомотиве". На здоровье не жалуюсь. По-прежнему сам вожу машину. Выпивать врачи разрешили. В футболе без этого сложно. Впрочем, нынче в "Локомотиве" совершенно непьющая бригада. А в свое время с Палычем могли после матча рюмку-другую пропустить.
Вы всегда с теплотой отзываетесь о Семине. Хоть сегодня в "Локомотиве" это не слишком приветствуется.
С Палычем связи не теряю. Когда лег на операцию, руководители "Локомотива" ко мне очень внимательно отнеслись. Звонил и Наумов, и вице-президент Киричек. А вот из тренеров позвонил только Семин.
