Томаш Губочан является словацким футболистом, защищающим цвета московской команды «Динамо» и национальной сборной Словакии.
Досье
Томаш Губочан родился 17 сентября 1985 года в городе Жилина (Словакия). Рост 183 см, вес 73 кг. Игровая позиция на футбольном поле - защитник. Женат. Имеет супругу Ванду и двоих сыновей-близнецов Адама и Шимона.
Игровая карьера
Томаш Губочан - действующий футболист, выступающий в чемпионате России с 2008 года. Игровую карьеру начинал в первенстве Словакии в клубах «Жилина» и «ВиОн». Провел на клубном высшем уровне 221 поединок, забил 5 мячей.
- 2004/08 - «Жилина», 38/2;
- 2006 - «ВиОн» (Злате Моравце), 36/1;
- 2008/14 - «Зенит» (Санкт-Петербург), 113/0;
- 2014-настоящее время - «Динамо» (Москва), 34/2.
В состав национальной сборной Словакии Томаш начал привлекаться в 2007 году. Свой первый поединок он сыграл 21 ноября 2007 года в матче квалификационного группового турнира к ЧЕ-2008 против сборной Сан-Марино. На сегодняшний день в его послужном списке 43 встречи за главную команду страны.
Этапы футбольного пути
Спортом Томаш Губочан начал заниматься с самого раннего детства. Несмотря на то что он отдавал предпочтение футболу, его часто можно было увидеть и на теннисных кортах, и на хоккейных площадках города. Свой окончательный выбор Томаш сделал в седьмом классе, когда был взят в местную футбольную команду «Жилина». С 2001 по 2004 год он являлся игроком молодежного состава клуба.
С сезона 2004 года Томаш стал постепенно привлекаться и к играм за главную команду. В основном это были выходы на замену в конце поединка, когда было трудно успеть проявить свои лучшие игровые качества. И тогда клубное руководство решило, что для приобретения полноценной игровой практики футболиста необходимо сдать на какое-то время в аренду, в клуб, где он будет игроком стартового состава.
Такая команда нашлась. Ею оказался клуб из города Злато Моравце «ВиОн». Здесь Томаш Губочан в течение пяти месяцев шлифовал свое футбольное мастерство. Время пребывания в аренде оказало игроку неоценимую услугу. Вернувшись в «Жилину», он быстро утвердился в роли основного и незаменимого футболиста команды, одного из лучших игроков обороны словацкого футбола. Сезон 2006/2007 ознаменовался и первым выигранным клубным трофеем в виде золотых медалей первенства страны.
Ничего нет удивительного в том, что перспективным игроком заинтересовались представители ведущих команд европейских чемпионатов. Наиболее реальные предложения футболисту исходили из клубов «Нюрнберг», «Бохум», «Зенит». Доводы российской команды (4 млн долларов) оказались более убедительными. С 2008 года Томаш Губочан становится игроком клуба «Зенит». В этой команде он отыграл 6 сезонов, провел на самом различном уровне 113 поединков.
И если поначалу главный тренер петербургского клуба Дик Адвокат не рассматривал Томаша в качестве основного игрока обороны, то с приходом ситуация круто изменилась. Он стал играть на позициях и правого, и левого, и центрального защитника. Постепенно Томаш сумел выиграть конкуренцию за место левого оборонца у, казалось бы, незаменимых футболистов линии защиты Радека Ширла, Микаэля Лумба и Бруно Алвеша. И лишь после прихода на тренерский пост «Зенита» Андре Боаша он стал все чаще проводить матчи на скамейке запасных и в конце концов был вынужден у руководства команды попросить трансфер. В настоящее время футболист защищает цвета московского «Динамо». Союз «Томаш Губочан - "Динамо"» будет действительным в течение трех лет, начиная с 29 августа 2014 года.
Едва началось первенство России 2015/2016 года, как наш герой оказался в эпицентре скандала. Инцидент случился на четвертой минуте матча первого тура между командами «Зенит» и «Динамо». Игроки противоборствующих команд и Томаш Губочан пытались первыми добраться до мяча, поданного в штрафную площадь после углового. В результате борьбы полузащитник «Зенита» ударил кулаком словака по лицу, и тот упал. На повторе было четко видно, что данный поступок футболист петербургского клуба совершил намеренно.
Эпизод с Хави Гарсией и Томашем Губочаном был рассмотрен на заседании контрольно-дисциплинарного комитета РФС в присутствии как самих футболистов, так и представителей их клубов. Однако Хави Гарсия мероприятие проигнорировал. Свой поступок он объяснил в письменном виде. Во время заседания представителями «Зенита» была организована телефонная связь с нарушителем, во время которой он принес пострадавшему свои извинения. В результате решения КДК наказание для игрока «Зенита» - 1 матч дисквалификации.
Трофеи
Все свои командные и личные трофеи Томаш Губочан завоевал выступлениями в составе клубов «Жилина» и «Зенит».
В качестве футболиста словацкой команды, он становился победителем первенства (2004, 2007) и обладателем Суперкубка страны. Как игрок «Зенита», он выигрывал чемпионат (2010, 2012), Кубок (2010) и Суперкубок (2008, 2011) России, (2008). По итогам первенств 2010, 2012 был включен в список «33 лучших футболиста чемпионата России».
В юности я обожал сноуборд, - вспоминает Губочан в разгар суровой даже по питерским меркам зимы. - Часто носился в горах с друзьями и родителями, но сейчас не могу себе этого позволить. Слишком велик риск травмироваться. Но честно скажу - иногда жутко хочется вый¬ти на снег и промчаться вниз на доске.
Сноубордист в отставке Томаш Губочан тщательно обдумывает всякий ответ, бережно проговаривает слова и не заканчивает предложение, пока не подберет самую точную формулировку. Словак в Питере пятый год (среди зенитовских легионеров он второй старожил после Ломбертса), но до сих пор скромно оценивает свои языковые познания.
Я бы не сказал, что так уж здорово говорю по-русски. Немного лучше, чем по-английски, но все равно. Когда я пошел в школу в Жилине, русский там уже не преподавали, поэтому учить его я начал после перехода в «Зенит». Ну то есть как учить… Уроков я не брал, но у меня были хорошие учителя - Камил Чонтофальски и Радек Ширл, сразу взявшие меня под опеку. Они переводили незнакомые слова, я запоминал, постепенно начинал все понимать и говорить сам.
Учителей Томаша давно проводили из «Зенита», но от одиночества словак не страдает. В Питере у него куча друзей, большинство из которых даже не связаны со спортом. Губочан признается, что не очень-то вхож в чехословацкую общину Санкт-Петербурга, общается в основном со здешними, а ближе всего сошелся с Виктором Файзулиным.
Мы почти одновременно пришли в «Зенит». Болтали, проводили вместе свободное время, потом Файзулин перебрался в загородный дом неподалеку от нашей базы в Удельной, где живу и я, и мы стали еще и соседями.
Хоккей
Когда питерский стаж Томаша был еще не столь внушителен, а его позиция в основе - не такой устойчивой, почти на каждый домашний матч к нему приезжал отец. Губочан-старший специально договорился со своим работодателем о переводе в Финляндию, чтобы иметь возможность регулярно навещать сына.
Родители гордятся тем, что я играю за «Зенит». Это в Словакии вообще считается очень престижным - еще со времен Чонтофальски и Шкртела. Когда меня спрашивают, куда бы я хотел отправиться после «Зенита», я всегда отвечаю, что мне очень нравится эта команда и никуда уезжать я не планирую. Но вообще в детстве мне был по душе английский чемпионат. Скорость, жесткость - это по мне.
Сейчас родители Томаша снова живут вместе в Жилине - из-за кризиса им с трудом удалось сохранить работу, и о разъездах речи больше не идет. К тому же присмотра требует младший сын - ему 17, и он занимается футболом в той же спортшколе, в которой учился Томаш.
В школе мы чем только не занимались - и теннисом, и хоккеем. Лед нам был особо и не нужен, просто бегали по снегу с клюшками. Но я с раннего детства был одержим футболом и другими видами спорта занимался для общего развития. В седьмом классе меня взяли в «Жилину», и с тех пор для меня есть только один вид спорта.
Лучшие дня
Занятия футболом на родине Штястны, Бондры и Госсы не сулили в 90-е светлого будущего. Иконой словацкого футбола слыл Петер Дубовски, отсидевший пару лет на скамейке «Реала», а сборной оставалось лишь завидовать чехам, рубившимся с немцами в финале Евро-96.
Ширл близко дружил с Петром Чаянеком и постоянно вытаскивал меня на хоккей, но с тех пор, как Радек уехал, я ходил на СКА только раз - когда здесь гостил «Лев». Наверное, в следующий раз пойду в Ледовый дворец, только когда они снова приедут. Конечно, хоккей в Словакии - главный вид спорта. Хоккеисты выигрывали чемпионат мира, неплохо играли на Олимпиаде. Но после того как наша сборная пробилась на ЧМ в Южной Африке и вышла там в плей-офф, футбол почти сравнялся по популярности с хоккеем. Не перегнал, но приблизился. Уже где-то пару лет в Словакии футбольный бум.
Сборная
В сборной Словакии Томаш дебютировал задолго до перехода в адвокатовский «Зенит», но основным игроком там стал лишь полтора года назад - и первым делом нанес Адвокату поражение в отборе Евро-2012.
Владимир Вайсс поработал в России, знает здешний менталитет и большинство игроков вашей сборной, но несколько вопросов нам с Дюрицей все же задал. Расспрашивал меня про моих партнеров по «Зениту», особенно перед нашей домашней игрой: в какой форме Широков, где при угловых располагается Кержаков.
Закрепившись в сборной, Томаш устоял перед соблазном разукрасить свое тело на манер Гамшика, Шкртела и Стоха, по количеству татуи¬ровок стремительно приближающихся к Оззи Осборну.
У меня была идея сделать тату, чтобы закрыть шрам на ключице, но потом я отказался от этой затеи. Можете считать меня слишком консервативным, но пока я решил обойтись.
Питер
Путь Губочана в основной состав «Зенита» оказался не менее извилистым, чем узор на правом бицепсе Шкртела. Питерцы отпустили Мартина в «Ливерпуль» за?10 млн и после продолжительных размышлений перевели треть этой суммы на счет «Жилины». Томаш в одночасье стал самым дорогим игроком в истории словацкого чемпионата, втрое перекрыв трансфер Марека Сапары из «Ружомберока» в «Русенборг».
Губочан заселился в питерскую квартиру Шкртела, но его место на поле заполучил много позже. «Зенит» не успел заявить Томаша для участия в Кубке УЕФА, поэтому за шествием своей новой команды к манчестерскому финалу словак наблюдал со стороны.
Я переживал из-за того, что не мог играть в еврокубках. Ребята завоевали трофей, Адвокат наиграл победный состав, и пробиться туда уже было нелегко.
Осенью Губочан получил долгожданный шанс вклиниться в зенитовскую обойму - травмы выкосили Крижанаца с Ломбертсом, а на носу был дебютный матч Лиги чемпионов против «Реала». Томаш вышел в центре обороны в паре с Себастьяном Пюигренье и уже на четвертой минуте отправил мяч в собственные ворота.
Ох-х, это было очень сложно, - вздыхает Губочан. - Наверное, со стороны было заметно, как я расстроился. Если бы парни меня не поддержали, переживал бы еще болезненнее.
С Адвокатом у Томаша так ничего и не вышло. Все изменилось зимой 2010-го. Обнаружив брешь на левом краю обороны, новый тренер «Зенита» Лучано Спаллетти не слишком вдохновился подогнанным из Дании Микаэлем Лумбом и принялся наигрывать на фланге Губочана.
Я до того вообще никогда не действовал слева. Но поймите - мне так сильно хотелось выйти на поле, что было все равно, где играть. Я привыкал к новой позиции, тренировал левую ногу - только чтобы воспользоваться этим шансом.
Лумб оставил «Зенит» спустя полгода, а Губочан по итогам сезона был признан лучшим левым защитником чемпионата - несмотря даже на то, что летом «Зенит» купил на эту позицию серба Луковича, отстегнув «Удинезе» ?7 млн и перебив предложение московского «Спартака».
При Спаллетти я чувствую, что прогрессирую, - у него я научился большему, чем у Адвоката, - выдает Губочан. - Лучано поддерживает меня морально, дает тактические подсказки. Левой ногой я по-прежнему владею хуже, но все равно стал гораздо универсальнее.
Выкурить Губочана с левого фланга Лукович так и не сумел, но из Италии подоспел новый, еще более статусный конкурент - Доменико Кришито. Итальянец сразу же получил доступ к основе, но не утратил его и Томаш - Спаллетти вернул словака в центр обороны. С защитным дуумвиратом Губочан - Ломбертс «Зенит» нарастил отрыв от ЦСКА в чемпионате страны и впервые в истории протиснулся в плей-офф Лиги чемпионов. Где в первой же игре Томашу пришлось вернуться на левую бровку, чтобы заменить отравленного Кришито.
Я наконец играю на своем оптимальном месте в центре, но на фланге тоже чувствую себя комфортно. Мне нравится бегать по бровке, поддерживать атаку. Когда травмировался Анюков, я с удовольствием отработал пару матчей на правом краю.
Жилина
Фамилия Губочан переводится с разговорного словацкого как «гриб», и Томаш признается, что в детстве изрядно натерпелся от однокашников всяких шуточек на эту тему. В Питере имя Губочана внезапно разрослось до Томмазо - но эта кличка испарилась вместе с ее автором Фатихом Текке. Сейчас Томаша называют просто Губо, хотя сам он не приемлет никаких сокращений и куда охотней отзывается на собственное имя.
Когда я приезжаю домой, в Жилину, меня часто окликают на улице, спрашивают: «Как в Питере? Как жизнь?» - просто из-за того, что почти все друг друга знают. Я точно не самый знаменитый жилинец. Оттуда происходит много известных в Словакии актеров и политиков.
Родной город Губочана - иллюстрация скромной центральноевропейской идиллии.Жилина - сгусток памятников средневековья: руины крепости Стречно склоняются над рекой Ваг с высоты 70-метрового утеса, а построенный в XIII веке Будатинский замок вмещает в себя крупнейшую в мире коллекцию изделий дротарей (мастеров, изготавливающих проволоку). По площади Жилина уступает Красносельскому району Санкт-Петербурга, а все ее население уместилось бы на стадионе имени Кирова, пока тот еще стоял на своем месте.
Жилина - очень маленький и уютный город. Последний отпуск я провел на родине - люблю съездить в какую-нибудь экзотическую страну, но не в этот раз: после долгого сезона хотелось побыть в кругу семьи.
В Санкт-Петербурге Губочан ориентируется не хуже, чем в Жилине, и в охотку устраивает экскурсии для визитеров-соотечественников.
В Питере потрясающе красивый центр города, - отмечает Губочан. - Когда из Словакии приезжают друзья, люблю водить их в Янтарную комнату, ездим в Петергоф. Иногда в свободное время отправляюсь порыбачить. Но вообще больше всего времени я провожу дома. Если честно, мое любимое место в Питере - это моя кровать.
Биография
Ранняя карьера
С юных лет Томаш выступал за словацкий клуб «Жилина », где и прошли все этапы его самосовершенствования. С 2004 по 2005 год числился в заявке, но на поле появлялся нечасто. А в январе 2006 года он на правах аренды переехал в Злате Моравце в скромный местный клуб «ВиОн ». В июне 2006 года Томаш вернулся в «Жилину », где тут же стал основным игроком команды, заработав славу одного из лучших защитников чемпионата Словакии . В сезоне 2006/07 выиграл чемпионат Словакии . В составе главной команды Словакии Губочан дебютировал 21 ноября 2007 года в матче против сборной Сан-Марино .
«Зенит»
11 февраля 2008 года подписал трёхлетний контракт с «Зенитом », сумма трансфера составила 3,8 млн евро. Кроме «Зенита» Томашем интересовались немецкие клубы «Бохум» и «Нюрнберг», однако питерцы были настойчивее других и предложили более выгодные условия как Губочану, так и его бывшему клубу. В составе петербургского клуба в 2008 году стал обладателем Суперкубка России и Суперкубка УЕФА .
30 сентября 2008 года срезал мяч в свои ворота на 4-й минуте матча группового этапа Лиги чемпионов «Зенит» - «Реал Мадрид », в итоге «Зенит» проиграл тот матч 1:2.
В 2008 году провёл 4 матча за дублирующий состав «Зенита», во всех выходил в стартовом составе, ни разу не был заменён. За основной состав провёл в сезоне-2008 14 игр, из них 11 в чемпионате , голов не забивал. Во многом столь малое количество матчей было обусловлено нежеланием тогдашнего тренера «Зенита» Дика Адвоката менять состав. Губочана голландец выпускал лишь в крайних случаях, хотя своей игрой словацкий защитник постоянно доказывал, что достоин гораздо большего.
В сезоне 2009 года после многочисленных травм коллег по обороне «Зенита» Томаш получил шанс закрепиться в основе, что не удалось ему ранее, однако в то время он продолжал оставаться игроком ближнего резерва, проведя на начало августа семь официальных матчей за сезон. Когда крайние защитники «Зенита» были дисквалифицированы, Томаш провёл несколько матчей (против португальского «Насьонала » и самарских «Крыльев Советов ») на новых для себя позициях. Всего в сезоне 2009 Томаш Губочан провёл на поле в составе «Зенита» 15 встреч (11 - чемпионат России , 2 - первенство молодёжных команд, 1 - Кубок России , 1 - Лига Европы).
В 2010 году на тренировочных сборах «Зенита » стал автором двух мячей, тем самым сумев привлечь к себе внимание нового главного тренера «Зенита» Лучано Спаллетти . С начала сезона 2010 на позиции левого защитника (при том, в клуб он приходил как центральный или правый защитник) стал игроком стартового состава клуба, выиграв конкуренцию за позицию у Микаэля Лумба и Радека Ширла . 30 сентября 2010 года в матче против греческого АЕКа на 42-й секунде мощнейшим ударом с 26-ти метров пробил ворота Янниса Арабатциса , тем самым открыв счёт своим голам за «Зенит».
После прихода в команду ещё одного левого защитника Луковича Губочан рисковал вновь потерять место в основном составе, однако Лучано Спаллетти продолжал доверять Томашу. Лишь после покупки Кришито Губочан вынужден был освободить левый фланг обороны «Зенита». Некоторое время Спаллетти, пользуясь уникальным умением Томаша играть на любой позиции в обороне, при ротации состава выставлял словака и на правом фланге, и на левом, и в центре защиты, и в итоге Губочан вытеснил из состава Бруну Алвеша .
В концовке сезона 2011/12 Томаш стал ключевым игроком обороны «Зенита».
После прихода на пост главного тренера Андре Виллаша-Боаша Губочан перестал быть ключевым игроком обороны «Зенита» и в летнее межсезонье был выставлен на трансфер .
«Динамо»
29 августа 2014 года перешёл в московское «Динамо » . Контракт подписан на 3 года . 4 декабря 2014 года забил свой первый гол за «Динамо» в матче против «Мордовии ». В матче 1-го тура чемпионата России 2015/16 получил удар в лицо от полузащитника «Зенита» Хави Гарсии . Гарсия получил за этот эпизод 1 матч дисквалификации и принес извинения Губочану .
«Олимпик Марсель»
Летом 2016 года Губочан перешёл в марсельский «Олимпик ». Сумма трансфера составила 1,2 млн евро. Соглашение с игроком рассчитано на три года. . 14 августа 2016 года Губочан дебютировал за новый клуб в матче чемпионата против «Тулузы ». Он отыграл всю игру, результативными действиями не отметился, матч завершился со счетом 0:0.
Личная жизнь
Достижения
Отрывок, характеризующий Губочан, Томаш
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L"Empereur! L"Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
