Пока в КХЛ думают, не перейти ли на североамериканский размер площадок, в НХЛ задумались об обратном. Захлестнувшая лигу волна сотрясений мозга заставила Кейта Примо и Эрика Линдроса, закончивших карьеру из-за подобных травм, а так же Скотти Боумена заговорить про расширение катков.

Проблема сотрясения мозга для НХЛ не нова. О подобных травмах говорили и пятнадцать лет назад, и десять. Вновь тему подняли после травмы и длительного восстановления Кросби. Получив удар в голову от Стекела второго января, Сидни до сих пор не пришёл в себя и по предварительным данным раньше марта на лёд не вернётся. Нынешний сезон для капитана "Питтсбурга" был лучшим в карьере – 66 очков (32+34) после 41 матча.

Не стоит думать, что лига пускает всё на самотёк. В марте 2010 года НХЛ приняла ряд поправок в правила, согласно которым запрещаются боковые и фронтальные удары, а также атаки извне зоны видимости, когда основной целью и/или основной областью для удара становится голова хоккеиста. Как показал нынешний сезон, кардинально ситуация не поменялась. Сотрясений мозга предостаточно: Савар, Хэмьюс, Кросби, Комо, Дорсетт и так далее.

Удары плечом в голову остаются легальными. Никто их не запрещал и вряд ли запретит. Не потому, что НХЛ не хочет терять в зрелищности, просто это делать бессмысленно. В лиге играют хоккеисты ростом от 165 сантиметров до двух метров. Любой силовой приём, допустим, Здено Хары или Дерека Бугара будет вне закона. Их плечи на уровне голов большинства игроков.

"Удары плечом в голову остаются легальными"

После локаута хоккей в НХЛ, с одной стороны, стал чище, зацепов и задержек стало меньше, с другой, по мнению Скотти Боумена, способствовал сотрясениям мозга. Из-за отмены красной линии игроки развивают слишком высокую скорость при входе в чужую зону. Любой силовой приём в таком случае имеет печальные последствия.

С Боуменом трудно согласиться. "Это всегда было и будет проблемой. 100 лет назад – это было проблемой, 50 лет назад – та же проблема. Когда я пришёл в лигу – это было проблемой, так и сегодня ничего не изменилось. Факт остается фактом – хоккей это жёсткая и очень опасная игра" – говорит Марк Мессье. Действительно, силовой приём от мастера этого дела, при любой скорости может привести травме. Кстати, самые известные сотрясения мозга от Каспарайтиса и Стивенса Эрик Линдрос получил во времена "старой" НХЛ с красной линией как раз на входе в чужую зону.

Преодоление синей линии предполагает, что форвард находится лицом или боком к защитнику. Нападающему достаточно не опускать голову, чтобы не пропустить серьёзный "хит". Каспарайтис и Стивенс поймали Линдроса, когда тот изучал свои шнурки. К тому же большинство сотрясений мозга приходятся на другие участки катка.

"Столковение Стекела и Кросби – прекрасный пример того, что узкие площадки приводят к повышенному травматизму. Стекел ничего не делал намеренно. Он просто большой парень, и у него не было свободного пространства, чтобы уйти от столкновения. Если бы площадка была бы шире, возможно, контакта удалось бы избежать" – говорит Кейт Примо. С ним так же трудно согласиться.

Как видите, расстояние от Стекела до борта велико, и если бы борт стоял ещё на метр дальше, от столконовения Кросби это бы не уберегло. Яромир Ягр, кстати, говорил про увеличение площадок ещё лет десять назад: "Когда я только появился в НХЛ, то был самым большим и тяжелым. Теперь же в Лиге играют двухметровые парни с весом 110 кг. Понятно, с такими габаритами нам тесно". Действительно, сейчас средний рост и вес хоккеистов лиги 183 см и 90 кг.

"Средний рост и вес хоккеистов лиги 183 см и 90 кг"

Можно привести пример КХЛ, где на широких коробках меньше силовой борьбы. Но пример этот будет неудачным. В европейском хоккее играть в тело не принято. Даже когда хоккеист имеет возможность впечатать соперника в борт, он этого не делает. За океаном любой силовой приём доводится до конца. Следуя логике Боумена, чем больше места для разгона, тем выше скорость. Может быть "хитов" на европейской площадке станет меньше, но их сила будет сокрушительной.

Возможно ли вообще исключить удары в голову? Вряд ли. Можно уменьшить их количетво. Помнится, ФИФА в своё время ввела правило, по которому подкат сзади карается прямой красной карточкой. Строго наказывают за махание локтями при верховой борьбе. Шипами в ахилл теперь никто никому не въезжает. Думается, НХЛ просто нужно ужесточить наказания за удары локтями в голову (недавнее сотрясение мозга Савара), за толчки на борт, удары коленом в колено (привет Мэту Куку) и другие "грязные" приёмы. Если за опасную игру будут отстранять от хоккея на 15-20 матчей, охотников за головами станет меньше.

Внимание болельщиков привлекают не только самые успешные, талантливые и известные, но и самые низкие хоккеисты.

Им труднее других выстаивать на площадке, однако это не мешает некоторым по-настоящему блистать. Примером тому - Скот Николс, чей рост составляет всего 1 м 75 см. Даже сейчас, спустя 20 лет с момента первой игры, с этим защитником никто не сравнится в умении отбирать шайбы при вбрасывании, вязать противника у бортов и тянуть время при игре в меньшинстве. Но в истории мирового хоккея известны и другие игроки, чей рост - ниже среднего.

Самые низкие хоккеисты

• Нэтан Герби, 1 м 65 см , «Баффало». Если бы не коренные изменения в североамериканском хоккее, «коротышке» не повезло бы, как не повезло его старшему брату. Однако его приметили после сезона 2007-2008 года, когда он стал лучшим бомбардиром Студенческой лиги. Считается самым низкорослым хоккеистом НХЛ.
• Сергей Самсонов 1 м 73 см , без команды. Юный россиянин в 1997 году поразил своей игрой менеджеров НХЛ, но ни у одного из них не нашлось смелости пригласить невысокого хоккеиста в свою команду. С того момента прошло много времени, Сергей отыграл в НХЛ 888 матчей, заработал 571 очко, забил 235 голов.
• Стив Салливан, 1 м 73 см , «Питтсбург». Игрок с таким ростом и весом меньше 70 кг добился поразительных успехов в НХЛ, хотя стиль игры в североамериканском хоккее более близок рослым, тяжеловесным игрокам, отдающим предпочтение силовой борьбе, а не технике.
• Тайлер Эннис, 1 м 75 см , «Баффало». В 2008 году в команду пришло два Тайлера - двухметровый гигант Мейерс и непривычно щуплый Эннис. Уже в первом сезоне он доказал, что скептики неправы - стал одним из лучших игроков. Ему предрекают большое будущее.
• Брэд Маршанд, 1 м 75 см , «Бостон». Какими только прозвищами не наделяют этого игрока болельщики соперников. Но он не обращает внимание и показывает отличную игру. Считается одним из самых въедливых хоккеистов, заботящихся о своих партнёрах по площадке.
• Майк Каммаллери, 1 м 75 см , «Монреаль». В начале спортивной карьеры этот игрок считался перспективным форвардом, но после перехода в другую команду что-то не заладилось. Отличается сильным кистевым броском и высокой скоростью.
• Дерек Рой, 1 м 75 см , «Баффало». Считается самым талантливым из всех низкорослых хоккеистов НХЛ. В игре он не щадит ни соперников, ни партнёров, ни себя.
• Андрей Великанов, 1 м 63 см , «Авто». Самый низкорослый хоккеист в МХЛ. До этого рейтинг возглавлял Илья Баскаков с ростом 1 м 62 см, выступавший в «Омских ястребах».

«Рост - главный минус для хоккеиста, но нужно делать всё, чтобы это был единственный недостаток. Невысокие хоккеисты должны работать над техникой, скоростью и другими сильными сторонами, которые у них есть» - советует начинающим хоккеистам Брайон Джионта, успешно выступающий за «Монреаль» с ростом 170 см.

МХЛ уже несколько лет держит пальму первенства в номинации «Самый маленький хоккеист в мире». До нынешнего сезона героем был Илья Баскаков из «Омских ястребов», которому его 162 сантиметра роста не помешали стать двукратным чемпионом МХЛ. Но стоило парню в силу возраста покинуть лигу, как в ней дебютировал 17‑летний защитник «Авто», который всего на сантиметр выше. Да уж, парадоксальнее фамилии, чем у Андрея Великанова, в такой ситуации и не придумаешь…

ГОРМОНАЛЬНЫЙ СБОЙ

Не секрет, что наши предки получали фамилии в зависимости от каких-то своих внешних особенностей или рода занятий. Вот и основатель рода Великановых наверняка был высоким и статным мужчиной. Хотя, может, это была шутка чиновника, записывающего народ по фамилиям…

– Не думаю, что имел место прикол, – считает Андрей. – Скорее всего просто где-то в нашем роду случился гормональный сбой. Потому что у меня и дедушки, и бабушки, и мама с папой – все невысокие.

– И как вы смотритесь на их фоне?

– Только папу пока не догнал. У него рост 172 сантиметра. Но мне ж только 17 лет, еще есть время вырасти. А папа рассказывал, что вымахал серьезно – сантиметров на десять – уже в 20 лет.

– Он на перекладину вас случаем не загоняет, чтобы тянулись?

– Было дело. Я месяц повисел да бросил. Эффекта никакого.

– Похоже, именно про такую семью, как у вас, в народе гуляет анекдот: «В семью, где рост папы 163 см, а мамы – 161 см, 160‑сантиметровый сын приводит невесту ростом 158 см. На это отец замечает: «Мы так скоро до мышей дорастем…».

– Смешно, – улыбается Великанов. – Но я невесту, правда, домой еще не приводил. Слишком тяжелый график – учеба, тренировки. Надо сначала добиться хоть какого-то результата. Сдать ЕГЭ в школе и поступить в физкультурный институт, закрепиться в МХЛ. Так что пока не до девушек…

«СЛЕЖУ ЗА АНИСИНЫМ»

– Какое у вас прозвище в команде?

– Великан, конечно! – улыбается Андрей. – Без приколов, естественно, не обходится, но все по-доброму. Поэтому смеюсь вместе с ребятами.

– В прошлом году в «Авто» играл 201‑сантиметровый защитник Никита Трямкин – самый высокий защитник в МХЛ…

– Я недавно пересекся с ним. Оказались рядом, стоим, смотрим друг на друга. И тут я замечаю, как партнеры начинают сползать под стол от смеха. Я ж ему как раз чуть выше пояса оказался…

– Прямо как Давид с Голиафом или Тарапунька со Штепселем?

– Так нас не называли. Да и какая разница, какого роста человек? Можно же быть невысоким и сильным, как Давид. А у того же Тарапуньки, как я слышал, был очень высокий голос при его огромном росте. А Штепсель при этом, наоборот, басом говорил. Хотя, может, прикалывались так, они же юмористами были…

– Невысоким и сильным быть, конечно, можно. Но не секрет, что с вашим ростом удобнее играть в атаке.

– Да мне и в защите рост не мешает. Не вижу никакого преимущества у форвардов, которые выше меня.

– А если на вас несется 100‑килограммовый «шкаф»?

– Все равно буду пытаться остановить. Никаких проблем! Хотя в чем-то вы правы, в атаке с невысоким ростом – сподручнее. Тот же Михаил Анисин в КХЛ это доказывает. Слежу за его судьбой. Парень – просто красавчик! Рост совершенно не мешает ему приносить пользу в любой команде. Уверен, он и в «Донбассе» много назабивает.

– Скажите, а почему во время исполнения гимна вы от команды отделяетесь?

– Это вы про тот кадр на сайте «Авто», на котором я отошел от синей линии? Все просто – не видел российский флаг…

– Мешали спины высоких партнеров?

– Нет, всего лишь видеокуб, – смеется Великанов.

Победная песня

Михаил Анисин: «Я считаю, нужно быть личностью!»

В детстве Миша ходил в итальянскую оперу слушать Паваротти. Он поет оперные арии, играет Высоцкого на гитаре и умеет пародировать голоса. Как-то раз, под Новый год, Анисин позвонил жене знаменитого защитника ЦСКА и сборной СССР Владимира Лутченко (Анисины и Лучтенко много лет дружат семьями), представился Борисом Николаевичем Ельциным и пожелал всего хорошего в наступающем году. Жена Лутченко приняла розыгрыш за чистую монету и позвонила маме Михаила с простодушными восклицаниями: «Вам Ельцин не звонил? А нам только что – представляете?! С Новым годом поздравлял… Так приятно…». Эту историю до сих пор обсуждают за новогодними застольями в обеих хоккейных семьях.

Стоит еще добавить, что Мишина сестра – олимпийская чемпионка по фигурному катанию Марина Анисина. Зять – Джигурда. Отец – трехкратный чемпион мира, участник легендарных суперсерий СССР-Канада Вячеслав Анисин. Дед … готовил Юрия Гагарина к полетам.

Нет, динамовец Михаил Анисин – однозначно самый нетривиальный хоккеист в Лиге. И – самый маленький. Причем, не только в КХЛ. Он, без сомнения, самый маленький хоккеист в мире!

Тем не менее, при росте в 164 см (!) Анисин, сражаясь в плей-офф со значительно превосходящими его в габаритах гренадерами, сумел стать лучшим снайпером и был признан лучшим нападающим .

– Миша, я видела вас в одной из телевизионных передач, и пока разговор шел о хоккее, вы были серьезны и отвечали короткими, заученными фразами. Я готова допустить: это не оттого, что хоккей вам не интересен, а оттого, что слишком часто задаются одни и те же вопросы. Но вот когда с вами заговорили о музыке, у вас тут же вспыхнули глаза, и на телезрителей обрушился ураган пародий. От Леонтьева и Лещенко до Юры Шатунова. Вы не ошиблись с призванием?

– Думаю, что все-таки нет! Когда человек ошибается с призванием, у него ничего не получается на «ложном пути». Так что хоккей для меня однозначно на первом месте, хотя петь я тоже очень люблю. Любым делом нужно жить. Отдаваться ему полностью. В этом смысле хоккей и пение у меня не вступают в конфликт. Когда я играю в хоккей, я не думаю ни о чем другом. Я живу на площадке. Когда я беру в руки гитару, все постороннее тоже отступает на второй план. Но с гитарой на площадку я не выхожу!

« Когда я был маленьким, и мы жили в Италии, где мой папа заканчивал свою игровую карьеру, я слушал Паваротти в опере.»

– Зато выходите с микрофоном. Как на матче «Всех звезд», но если я не ошибаюсь, вас тогда слегка… ну как бы это выразиться поточнее… «подставили». Вы ведь не собирались петь «О Sole Mio»!

– Не собирался. Это был экспромт. Матч звезд проходил в Риге и мы с главным тренером «Динамо» шутили, что играем «дома»: Знарок, как известно, немало сезонов сыграл в свое время за рижское «Динамо», возглавлял сборную Латвии, его семья живет в Риге. И я сказал судьям: «Если вы не сделаете так, чтобы мы выиграли, вам будет очень плохо!». Олег Валерьевич (Знарок – прим. авт.) меня поддержал: «Слушайте, слушайте, что вам говорят»! Зрители засмеялись. И судьи решили отомстить. Один из них сунул мне в руки микрофон и во всеуслышанье объявил: «А сейчас – песня от Михаила Анисина».

– И вы внезапно запели по-итальянски. Все были потрясены.

– Пришлось выходить из положения! И мы вышли из него достойно.

– Ваш отец недоумевает, когда вы успели выучить «O Sole Mio».

– Я уже рассказывал в своих интервью, что когда я был маленьким, и мы жили в Италии, где мой папа заканчивал свою игровую карьеру, я слушал Паваротти в опере.

– И с тех пор запомнили?

– Я помнил слова… Примерно… Но до этого случая никогда не пробовал петь арии.

– Так это было в первый раз, с листа?

– Ну, может быть, во второй.

– Я знаю также, что отец вам не советует петь Высоцкого, аргументируя это тем, что так, как Высоцкий, не споет никто, а копия всегда хуже оригинала.

– Я не хочу обидеть современных актеров, но и так, как Высоцкий сыграл Гамлета, никто не сыграет. Прекрасно понимая все это, я, тем не менее, пою песни Высоцкого, и при этом у меня возникает такое особенное ощущение, словно в меня входит его энергетика, его мужской характер, его мужской дух…

– Его энергетика была очень разрушительной. Она сожгла его дотла. Он самого себя не мог выносить.

– Может быть, вы и правы. Но это его судьба. И второй такой личности больше никогда не будет. Как не будет в хоккее второго Харламова.

– Еще, Миша, вы – единственный из игравших в финале Кубка Гагарина, кто имеет к Гагарину практически личное отношение.

– Мой дедушка работал в Звездном городке и готовил в барокамере первого космонавта к его первому полету. И я слышал, что до Гагарина ставка была сделана на другого космонавта, который сгорел…

– В той самой барокамере?

– Деталей я не знаю. Сгорел в процессе подготовки….

– Что же вы не спросили? У вас была уникальная возможность все разузнать.

– Дедушку я, к сожалению, не застал. Он умер в октябре, а я родился в марте. Я знаю, что во время войны он под Ленинградом во время отступления двое суток бежал по болотам, не останавливаясь ни на минуту! От дедушки мне по наследству достались удочки. Дедушка с бабушкой были заядлыми рыбаками. И я маленький ловил рыбу этими удочками, бабушка меня учила рыбной ловле. На даче у нас до сих пор стоит мебель, которую во времена тотального дефицита помог достать Гагарин. Зеленые стулья и обеденный стол, который бабушка накрывала на праздники. А еще у нас есть фотография, на которой мой папа-подросток снят вместе с Гагариным…

– Ваш рост то и дело становится предметом страстных обсуждений. Как вам удается справляться со шкафообразными защитниками.

– Это мифология. Роль роста и габаритов слишком преувеличивают. На самом деле, выигрывает тот, кто быстрее принимает решение.

– Но признания вам пришлось добиваться очень долго. Ваша мама сказала мне в телефонном разговоре: «Мы прошли через двадцатилетний ад!».

– Мне не хочется сейчас все это вспоминать. Обиды у меня ни на кого нет. Испытания, через которые мне пришлось пройти, сделали меня только сильнее. Если начать рассказывать во всех подробностях, начиная с детства, то мы всю ночь просидим. В детской школе ЦСКА действительно творился беспредел. Прежде всего родительский беспредел. Сколько бы я ни забивал, мне приходилось играть в четвертом звене, места в остальных звеньях были куплены родителями других ребят. Чего они этим добились?.. И ребята не заиграли, и родители истратили столько сил и денег впустую. Когда человек попадает в теплую ванну, если он знает, что придет папа и за него попросит, это очень расслабляет. Из такого человека ничего не получится, я даже не знаю, где сейчас все эти ребята, что с ними… Где-то ходят по улице. Только в хоккей они уже давно не играют.

« На даче у нас до сих пор стоит мебель, которую во времена тотального дефицита помог достать Гагарин.»

– Наверное, благодаря моему отцу, моим родителям, которые поддерживали во мне эту веру. Хотя, к чему скрывать, были очень тяжелые моменты, когда меня не брали в сборную моего года рождения. К тому времени у некоторых моих коллег стали появляться агенты, они проталкивали в сборную своих клиентов, а я был никому не нужен. Естественно, я задавал вопросы папе, себе: «Что мне делать? Сколько можно биться лбом в стенку? Как бы хорошо я ни играл, этого никто не замечает!». Отец говорил: «Не обращай внимания, продолжай работать». В какой-то момент мне стало вообще все равно…

– Когда вас не взяли на суперсерию с канадцами?

– У меня было огромное желание там сыграть. В том сезоне я играл за «Крылья Советов», был лучшим бомбардиром по своему возрасту. Я был почти уверен, что по поводу меня и вопроса никакого не может быть: лучший бомбардир Высшей лиги… Я вырос на суперсерии СССР-Канада, я так мечтал с фамилией «Анисин» съездить в Канаду спустя тридцать лет! Однако тренер сборной Сергей Немчинов посчитал, что я там не нужен и даже не вызвал меня на сбор. Я же вам объяснил намеком о нашей системе.

– И на уровне сборной это имело место?

– Молодежной – однозначно. Я сам через все это прошел. Первая сборная – нет, там решаются государственные задачи. А что касается молодежной сборной: если ребята выделяются, а их туда не берут, то, по-моему, всем все понятно. Та команда проиграла семь матчей из восьми. Я не злорадствовал. Было очень обидно. За страну, за ветеранов, сыгравших суперсерию в 1972 году так, что о нашей команде заговорил весь мир и говорит до сих. Это были самые великие матчи в истории хоккея! И так опозорить Россию в молодежной серии…

– В дальнейшем вам тоже не очень-то давали играть. И в «Югре», и в «Сибири», и в «Северстали».

– Что касается «Северстали», то я ни в коем случае не хочу сказать ничего плохого в адрес главного тренера этого клуба Дмитрия Квартальнова. То, что он мне не доверял, – его личное дело. Нельзя человека заставить себя полюбить.

– Зачем же тогда приглашал?

– А это уже другой вопрос.

– Приглашая, ты должен чувствовать ответственность за игрока.

– Так должно быть, но так не всегда бывает. Вообще, что в «Сибири», что в «Югре», что в «Северстали» мое положение было примерно одинаковым: игрового времени там у меня практически не было.

– В «Сибири», например, – 4 минуты за матч.

– Иногда 4 минуты, иногда – 7. Принципиальная разница невелика. И за это время нужно успеть что-то сделать, чтобы сыграть следующую игру. По идее, молодой игрок всегда должен доказывать свою состоятельность, доказывать, в том числе и то, что ты лучше ветерана. Это нормально. Я против того, чтобы искусственно «поднимать» молодых. Играть должны сильнейшие. Правда, зачем, к примеру, Шепелев звал меня в «Югру», я так и не понял. Там доверия ко мне не было совершенно. Но – было и было – я спокойно отношусь к этим ситуациям. Бог им всем судья. В «Сибири» дела у меня шли лучше. Пока тренером был Семенов, я нормально играл, потом тренер сменился, пришел Тарасенко со своими взглядами. И, увы, наши взгляды не совпали. Очень тяжело работать, когда они не совпадают.

– В чем ваши взгляды не совпали?

– Тарасенко предпочитает оборонительную игру, я – за атакующий хоккей. Мы не смогли прийти к общему знаменателю. Эти ситуации… Вы знаете, это, может быть, в каком-то смысле и неплохо. Меня эти ситуации заставляли идти вперед и доказывать. Доказывать, что ты чего-то стоишь, что твоя позиция правильная. И в хоккее, и в жизни, так или иначе, постоянно приходится доказывать. Каждый день. Потом, учтите, многим тренерам не нравится работать с игроками, у которых есть свое собственное мнение.

– У вас, насколько я могу судить, собственное мнение было всегда.

– Конечно. Я не говорю, что игрок должен вмешиваться в тренерскую политику. Слово тренера для команды должно быть законом. Но свой взгляд на ту или иную проблему у тебя должен быть. И на собраниях команды мнение нужно высказывать. Только вот, увы, некоторые люди не любят слушать правду. Они предпочитают, чтобы к ним подлизывались. Это не для меня. Я считаю, надо быть личностью. Любой игрок – это личность, и любой тренер – это личность. В идеале нужно видеть и уважать личность друг в друге, стараться находить общий язык…

– Вы ожидали, что Андрей Назаров окажется именно тем тренером, который первым даст вам настоящий шанс? Человек одиозный, команда одиозная… «Витязь», возглавляемый Назаровым, в Лиге за хронические побоища зовут «витьками».

– Я о Назарове ничего не знал.

– Совсем? Даже не читали его зажигательных высказываний в прессе?

– Я не часто читаю газеты. Поэтому наши отношения с Андреем Викторовичем начались с чистого листа. Когда я переходил в «Витязь», я как-то не задумывался, что говорят о «Витязе» или об Андрее Назарове.

– Не задумывались?

– Я шел туда доказывать, показывать то, что я могу и умею… Андрей Викторович в меня поверил. За что ему огромное спасибо.

– И освободил на тренировках от прыжков через барьеры.

– Это он вам рассказывал?

« Сколько бы я ни забивал, мне приходилось играть в четвертом звене, места в остальных звеньях были куплены родителями других ребят. Чего они этим добились?»

– Ваш отец.

– Было, было…

– Вы на одной ноге перепрыгнули все барьеры. Удивленный Назаров объявил, что вы свободны.

– Не все. Один барьер! Назаров предложил нам прыгать через барьеры. А поскольку я прыгаю с детства и могу, допустим, сделав «пистолетик» десять раз подряд запрыгнуть на гимнастического «козла», мне тренировка не показалась слишком сложной. И Андрей Викторович сказал: «Раз для тебя это так легко, иди и приседай». Он относился ко всем ровно.

– У вас есть объяснение, почему именно Андрей Назаров, первый русский «полицейский» в НХЛ, оказался «вашим» тренером. Расшифрую: тренером скоростного, миниатюрного нападающего, играющего в интеллектуальный хоккей.

– Я не могу утверждать, что у нас все было идеально и гладко. Порой возникало какое-то недопонимание… Но это естественно! Двадцать человек в команде. Периодически кто-то с кем-то ссорится, кто-то на кого-то обижается. Но Андрей Викторович вел себя непредвзято и справедливо. Неважно, сколько ты забил. С лидеров, напротив, – спрос особый. В «Витязе» действительно было очень хорошо. Назаров, уже понимая, что мы не попадаем плей-офф, давал мне играть, все время подталкивал. Ругал, кричал, но главное – давал играть, и я чувствовал, что человек в меня верит! Перед плей-офф меня пригласили в ...

– И Олег Знарок стал вторым по счету тренером после Назарова, который в вас поверил.

– Знарок выпустил меня на матч с «Югрой»… Мне так хотелось показать себя в новой команде! Тем более, меня хорошо приняли, я как будто все еще оставался в «Витязе» и в «Динамо» не переходил… Встретили, как своего. Конечно же, мне хотелось показать, что я готов бороться. К сожалению, в первых матчах у меня не все получалось. Я не знал тогда Знарка, и ловил себя на мысли, что, наверное, после такой игры…

– А что не получалось?

– Мы с партнерами перед первой моей игрой в «Динамо» провели вместе всего одну тренировку… В этом, скорее всего, крылась причина. Я не успел к ним привыкнуть. И уже думал, после такой игры опять окажусь в последнем звене. Но Олег Валерьевич, как и Андрей Викторович, мне очень помог. Знарок делал вид, будто не замечает моих ошибок в первых матчах. Дал время освоиться в команде, дал почувствовать, что он не просто так меня приглашал, а действительно рассчитывает на меня. Это сыграло очень большую роль. А потом уже и ругал … Указывал на ошибки. Все было. Нормальный процесс. Рабочий.

– Эйфория после победы в Кубке Гагарина уже прошла?

– Она довольно быстро прошла. С эйфорией нужно уметь расправляться как можно скорее. Это стопор. И всегда нужно хотеть большего.

– Чего же вы теперь хотите?

– Стать чемпионом мира, олимпийским чемпионом. Выиграть еще один Кубок Гагарина.

…Этой весной Михаил Анисин помимо победы в Кубке Гагарина, успел записать свой первый альбом. И не где-нибудь, а в студии Виктора Дробыша. Но все подробности пока строго засекречены.