Олег Пирожков: «Уткин схватил рюмку водки и плеснул мне в лицо»

Комментатор «НТВ-Плюс» стал участником самого скандального трансфера этой недели. В большом и громком интервью Юрию Дудю он объясняет, из-за чего и из-за кого ему приходится оставить работу.

В понедельник стало известно, что комментатор Олег Пирожков покидает телеканал «НТВ-Плюс», отработав на нем более восьми лет.. По словам Пирожкова, его вынудил написать заявление по собственному желанию непосредственный начальник – главред спортивной редакции Василий Уткин. Сам Василий Уткин комментировать детали этого увольнения отказался.

По информации сайт, работу Пирожкова на «НТВ-Плюс» оборвали зрители канала – точнее та ее часть, что проводит время на официальном форуме «НТВ-Плюс». В октябре на этом форуме была опубликована личная переписка Пирожкова с одним из пользователей сайта, где Олег хамил начальству, распускал сплетни про коллег и просил пользователей голосовать за него в рейтинге комментаторов – ежегодном интернет-конкурсе, результатам которого сотрудники «НТВ-Плюс» уделяет очень большое внимание.

Олег Пирожков все эти дни воздерживался от комментариев, но вчера дал большое и жаркое интервью сайт, в котором объяснил, почему же ему пришлось уйти.

«Или по-плохому»

– День и час, когда вы поняли: пора увольняться с «НТВ-Плюс»?

– Да не было такого дня и часа... Не было. Еще к вечеру пятницы я не планировал увольняться с «НТВ-Плюс». Уйти – не мое решение. Оно мне навязано. Ситуация предельно проста: на меня было оказано давление, чтобы я покинул канал. Мне было сказано: «У тебя есть два пути. Уйти по-хорошему, то есть самому. Или по-плохому, то есть через череду скандалов. Выбирай». Товарищ Сухов в легендарном фильме заявил: «Лучше, конечно, помучиться». Но мне до красноармейца как до Китая пешком. Ко мне подвинули лист бумаги и ручку.

– Почему к вам эти лист и ручку подвинули?

– У нас не было разговора с Василием Уткиным, который расставил бы точки над i. Мне не было предъявлено никаких претензий. С меня не было затребовано никаких пояснений. Хотя когда я заходил в его кабинет, я догадывался, о чем может пойти речь. Я стал догадываться за несколько дней до этого.

У меня сразу по возвращении из грозненской командировки случилась довольно серьезная ангина. Уткин знал, что я болею, знал, что живу во время болезни не у себя на 2-й Останкинской, а на другом конце Москвы, но позвонил и потребовал: «Зайди ко мне завтра». «У меня постельный режим. Очухаюсь через несколько дней – приеду». «Нет, приезжай завтра. В поликлинику ездишь – и ко мне приедешь». «Хорошо». Пояснять, что я не езжу в поликлинику, а вызываю врача на дом, я не стал.

На следующий день пришла смс: «Приезжать не надо. Я занят, давай завтра». «Ок». Через 6 минут пришла еще она смс: «Нет, давай все-таки сегодня». Между этими смс я отменил такси, после второй – снова заказал. Мне надо было явиться к пяти часам. Уже на подъезде к телецентру, в 16.37, мне пришла смс, что приезжать не надо. Что мне оставалось? Сказал таксисту, чтобы поворачивал назад. Так я за 1500 рублей с высокой температурой покатался по Москве. Такому отношению я не удивляюсь, к такому обращению с собой я привык. Это часть уткинского стиля – и это, в общем, одна из главных причин, почему я потом написал в твиттере: «Я не вижу на канале для себя перспектив». Если к тебе не относятся по-человечески, о каких перспективах можно говорить? Есть люди более терпеливые, есть менее терпеливые. Но некий «предел насыщения» рано или поздно наступает. Неизбежно.

Встретиться мы смогли только на следующий день. Я зашел в кабинет, и Уткин мне сказал: «Думаю, ситуация предельно ясная. У тебя есть два пути…» Дальше – вы знаете.

– Вы и правда не понимаете, чем вызвано решение вашего босса?

– Догадываюсь. Скажем так, у меня есть четкая версия.

– Пожалуйста.

– На форуме «НТВ-Плюс» человек опубликовал фрагмент нашей с ним частной переписки, насколько я могу судить, двухлетней давности – 2011 год. Я не читал этот пост, его потерли, но со слов подруги знаю, что там были мои нелицеприятные, нелестные, критические высказывания об Уткине. По прошествии двух лет я не могу помнить точных формулировок, но думаю, они были достаточно жесткими. Учитывая, что это была частная переписка, выражений я не выбирал.

– Почему не выбирали?

– У моего тогдашнего – два года назад – состояния были серьезные причины. Тогда мне были предъявлены обвинения Уткиным в том, что я не хочу работать. И это было подкреплено намерением сделать определенные оргвыводы. Мне было сказано: «Ты отбываешь номер». Для меня такое обвинение – самое тяжелое. Обвинить в плохой работе – это одно, всегда может что-то не получаться. Но нежелание работать?! За эти 8 лет, думаю, я последний на канале, кто заслужил такие обвинения. Наоборот, я регулярно чувствовал недостаток работы. Мы как-то сидели: Тимур Журавель, режиссер Емеля Руднев и я. Я спрашивал: где я могу быть еще занятым, где я могу быть полезен и востребован? «Больше матчей комментировать? Тебе не дадут. Вести студии? Тоже». Затем я на полном серьезе, без всякого глума спрашивал у Емели, каков круг обязанностей ассистента режиссера.

– Недостаток работы – это вопрос недостатка денег?

– Нет, это вопрос реализации энергии. За восемь лет работы на «Плюсе» я ни разу не выпрашивал повышения зарплаты. Но я так устроен, что мне нужно много работать, чтобы чувствовать себя в тонусе. Я должен уставать, чтобы быть довольным работой. Так вот, я спросил... Выяснилось, что у ассистентов режиссеров довольно специфический график: если подписываться под него, совмещать это с комментариями матчей было бы очень непросто, и неизбежно возникли какие-нибудь затыки.

И вот мне было сказано, что я не хочу работать, что я отбываю номер! Я жил в 10 минутах ходьбы от телецентра. Мне в любой момент мог позвонить выпускающий редактор и сказать: «Комментатора нет! Срочно прибегай». Рекордное время звонка – 6 минут до игры. Четвертьфинал Лиги чемпионов. Я до сих пор помню: моя бывшая супруга поставила передо мной тарелку с жареной картошкой и котлетой. Я собирался вонзить вилку в котлету, и именно в этот момент раздался телефонный звонок. Матч должен был транслироваться в записи, но перед этим озвучиваться впрямую. Я выбежал сломя голову, но все равно, естественно, не успел к началу и уже позже озвучивал матч непосредственно в эфире.

Унижать людей

– Вам дали листок, чтобы вы превратили его в заявление об уходе, но ничего не объяснили. Почему вы не потребовали этих объяснений? 99 человек из 100 потребовали бы непременно.

– Потому что «предложение» мне было сделано в ультимативной форме. И, кроме того, я абсолютно не уверен, что эти объяснения я бы получил. Кстати, по поводу заявления. Уткин сказал: «Пиши его на имя главного редактора дирекции спортивных программ». То есть на имя Уткина. Вообще-то заявление об увольнении пишется на имя руководителя организации, главный редактор его только визирует. Василий Уткин является главным редактором больше трех лет – думаю, за это время он завизировал не одно заявление об уходе. Вряд ли он мог забыть об этом за пять минут. Вопрос: зачем он заведомо начал заставлять меня писать филькину грамоту? Естественно, эта бумага просуществовала всего несколько минут. Как только я вышел к секретарю, она сказала, что документ составлен не по форме – я переписал. Этот момент – один из самых загадочных. У меня есть на этот счет соображения.

– Даже не представляю – какие. Ну, забыл и забыл в порыве гнева.

– Три года визируя такие заявления, на четвертый он забыл?

– Мне точно не кажется это фантастикой.

– А мне вот кажется. Моя версия: возможно, изначально Уткин планировал нечто наподобие порки. Продержать меня в подвешенном состоянии пару недель, после чего, возможно, «помиловать», предварительно добившись какого-нибудь раскаяния – чтобы я умолял, увещевал, взывал и тому подобное... Уткину нравится унижать людей. Я восемь лет проработал с ним в одной компании и, поверьте, знаю, о чем говорю.

– Не знаю, как насчет раскаяния, но я понимаю мотивы вашего начальства: поливать кого-то за глаза – это глубоко неправильно.

– Да. Этого надо избегать не только потому, что это может где-то когда-то всплыть. Это просто неправильно само по себе – так же неправильно, как и пинать кошек или вытаптывать газоны. Но! Я хочу подчеркнуть, хотя и понимаю, что кем-то это будет истолковано не в мою пользу. Верите или нет, в данной конкретной ситуации я не раскаиваюсь. И я сказал об этом Уткину. Я, может, и рад был бы испытать этот катарсис и, склонив голову, промямлить: я тогда был не прав, а теперь вот прозрел и сам себе противен. Но я не раскаиваюсь, я не жалею. Потому что ту ситуацию (напомню, высказывания, о которых идет речь, относятся к 2011 году) создал не я.

Потому что тогда со мной обошлись по-предательски, предъявили нелепые, абсурдные и оскорбительные обвинения. Кстати, позднее ситуация изменилась – и намерения в отношении меня, о которых меня уже успели уведомить, не были реализованы. Но мне сполна дали насладиться ощущениями гигиенического тампона. Тогда, в частной переписке, я высказывался резко. Но я был внутри той ситуации, и мне было очень плохо и больно. Наверное, нужно было пойти в душ, включить воду на полную мощность и проораться как следует – вместо того, чтобы писать. Но мы все крепки задним умом.

– Вы сказали, что начальство проявляло к вам неуважение не раз. Когда еще, например?

– Не абстрактное начальство, а конкретный человек – Уткин. Иногда ему кажется, что шутит, хотя на самом деле это выглядит паскудно. Я не собираюсь здесь плакаться, поэтому приведу только один пример. Летом этого года мы как-то сидели компанией – я, Уткин, Микулик и Казанский. Это было в «Хинкальной» на Новом Арбате. Обычное застолье. Выпивали, но никто не был пьян в хлам: все были в сознании и твердой памяти – в частности, Уткин. Вечер протекал без малейших намеков на агрессию: обсуждали то лучших российских игроков за последние двадцать лет, то грузинскую кухню, то собак. На некоторое время каждый занялся своим делом: Казанский, кажется, разговаривал по телефону, Уткин думал о чем-то своем, пожевывая хачапури, а мы с Микуликом о чем-то заспорили. В разгар нашего спора – мы шутили, подкалывали друг друга – Уткин ни с того ни с сего вдруг схватил рюмку с водкой (она смахивала на фужер, но там всем такие подают) и плеснул мне в лицо. Я захлебнулся: спиртное все-таки, тем более, попало в глаза, в нос. Когда отхаркался, откашлялся и очухался, Уткин нагнулся ко мне и похлопал по спине: «Если бы ты так же сделал со мной, я бы не обиделся. Вот и ты не обижайся». Он так «пошутил», понимаете? Барин изволили развлечься... Я позже думал, что мне тогда в ответ нужно было взять графин и пи###нуть ему по башке.

– Почему же вы так не сделали, Олег? Побоялись быть уволенным?

– Наверное, да. Я сейчас мог бы изображать выпускницу Смольного института и говорить, что не сделал этого в силу своего природного воспитания. Но это было бы неправдой. Или в лучшем случае осьмушкой правды. Я не сделал то, что, наверное, должен был сделать как мужик. Смалодушничал.

Я еще раз подчеркиваю: Уткин поступил так совершенно безмотивно. И он не был пьян настолько, чтобы не отдавать отчет своим поступкам. Ну вот представьте: человек объясняет, почему Мостовой лучше Аршавина, через пару минут плещет водку в лицо собеседнику, а еще через пару минут вспоминает о своих встречах с Карпиным в молодости на базе в Новогорске. Сюр. Но для него это нормально. Я говорил пять минут назад и готов повторить вновь: Уткин получает удовольствие, унижая других. Если это происходит прилюдно, если есть аудитория – удовольствие, надо полагать, удваивается. Повторюсь, я достаточно насмотрелся на это за восемь лет. И нахлебался такого отношения досыта.

– Вы говорите, что Василий Уткин любит унижать людей. А вы точно не обобщаете? Я проработал на «Плюсе» полтора года, убедился, что у Василия сложный характер и не всегда смешные шутки, но, чтобы он кого-то унижал, не помню. Может, это история именно ваших с ним отношений?

– Я уверен в том, что только что сказал. Этих историй – как правило, бытовых, но не только бытовых – за те восемь лет, что я работал на «Плюсе», накопилось немало. Уверен: те, кто «в теме», меня понимают. Но заниматься тщательным развешиванием чужого грязного белья я не хочу и не буду. Я не знаю, каким он был раньше – в 90-е, в начале нулевых. Мне говорили, что с годами он сильно изменился. Я это вполне допускаю: слишком много факторов наслоилось. Даже за последние несколько лет.

Рейтинг

– Я слышал, что то ли до, то ли после увольнения у вас случился конфликт с комментатором Владом Батуриным.

– У меня не было никакого конфликта с Владом, это все домыслы.

У меня в определенный момент испортились отношения с группой пользователей форума «НТВ-Плюс». Раньше эти отношения были приятельские, мы виделись вне сети, общались. Это серьезный урок: сблизиться с ними было большой ошибкой. И дело не в том, что они оказались подлецами, которые выкладывают личную переписку на всеобщее обозрение или говорят публично заведомую ложь. Увы, в представлении определенной части футбольных болельщиков в поведении публичного человека есть только два мотива: если он с ними общается – значит, заискивает, если не общается – значит, он высокомерный звездун. Я не говорю, что так мыслят все. Но это распространенный стереотип, с которым мне довелось столкнуться лично и о котором мне рассказывали коллеги. Я для себя сделал вывод: лучше не общаться вовсе. Говорят, что на собственных ошибках учатся дураки. Что ж, пусть будет так. Но я был бы дважды дураком, если бы проигнорировал этот опыт.

Так вот один из пользователей, с которым мы поругались, как-то раз взял и написал на плюсовском форуме: «А, оказывается, Батурин хороший мужик и комментатор. А не такое чмо, каким описывал его нам Пирожков». Детали написанного я не хочу конкретизировать, потому что в данном случае мы затрагиваем Батурина, который ни в чем не виноват – в частности, не виноват в том, что я выбрал плохих людей в приятели. Но я говорю как на духу: это ложь, ничего подобного я не произносил.

– Давайте конкретизирую я. Вы якобы рассказывали в кругу пользователей, что Влада Батурина не ставят на вечерние матчи, потому что он пьет, и руководство боится, что он уснет прямо в эфире. Я слышал, что Влад Батурин, который между прочим вообще не пьет, вас после этого чуть не убил. Все так и было?

– Нет. Повторяю: я не говорил ничего подобного о Батурине. За восемь лет совместной работы я вообще ни разу не видел этого человека со спиртным в Телецентре. Ни в рабочее время, ни в нерабочее. Никогда! Я мог выпить бутылку пива в обед, если репортаж поздно вечером – а он даже такой малости себе не позволяет. И мне неприятно, что сейчас приходится упоминать о нем в таком контексте. Потому что он вообще ни при чем и потому что я чувствую себя виноватым перед ним – пусть косвенно, но виноватым. Если бы я был более разборчив в знакомствах, этой бредятины не было бы.

По поводу «хотел меня убить» – после этой истории мы с Владиславом неоднократно виделись, здоровались, нормально общались. Накануне командировки в Грозный он мне звонил, спрашивал, как там и что. Я говорил ему: «Если у тебя есть какие-то вопросы или претензии ко мне – давай обсудим, я готов». Но мы всякий раз встречались на бегу и так не поговорили. И я до сих пор готов к такому разговору – и даже хочу, чтобы он состоялся. Ну, а если бы он действительно хотел меня убить, думаю, он бы нашел для этого время.

– Еще одна штука, которая стала про вас известна: во время того самого общения с пользователями вы очень настойчиво просили их голосовать за себя в рейтинге комментаторов – ежегодном голосовании зрителей «НТВ-Плюс», результатам которого комментаторы придают очень большое значение. Просили?

– Да. Не умолял, разумеется – но факт таких бесед отрицать не буду. Это правда. И это все тот же 2011 год. Исходя из того, что мне было заявлено Уткиным про нежелание работать, я испытывал опасения по поводу своего будущего. И делился этими опасениями с пользователями. Я сказал: если мне бросают такие упреки, то следующим шагом может быть непродление контракта, но для него должны быть какие-то основания – более или менее веские. Профессиональные претензии ко мне предъявить тяжело: я комментатором очень высокого класса. Мне показалось: аргументом, чтобы сказать «Ты больше не тянешь», может стать мое низкое место в этом рейтинге – тем более, что Уткин обращал внимание на этот проект, дал согласие на присвоение голосованию имени Маслаченко и неоднократно публично подчеркивал его важность.

Я поделился этими соображениями с пользователями. Одним из них был тот, кто этот конкурс когда-то и придумал. Мне самому теперь интересно, кто первый – я или кто-то из моих собеседников – высказал идею: давайте сагитируем людей, чтобы они поставили меня повыше, хотя бы в десятку. Не факт, что это был именно я – но, во всяком случае, я не отказался, я воспринял и поддержал эту идею, это было сделано с моего согласия. Насколько я знаю, они писали людям в личных сообщениях: «Надо бы помочь человечку». Кто-то говорил: «Да, ОК», кто-то: «Нет».

Это – правда, и я не собираюсь от нее отказываться и изворачиваться. Но, знаете, я не вижу здесь какого-то криминала. Криминал был бы, если бы я просил подтасовать уже полученные результаты, переправить реальные цифры на вымышленные. Людям ничем не угрожали, им не предлагали денег или каких-то подарков. Им говорили «спасибо». Это была предвыборная агитация, не более. И моё отношение к этой истории предельно простое: гордиться нечем, но и стыдиться нечего.

– Какое место вы в итоге заняли?

– Восьмое. Я на протяжении всех пяти лет существования этого опроса находился в районе 8-11 мест. Без всякой агитации. Просто тогда, в 2011-м, мне казалось важным попасть в десятку. Вот и подстраховался на свою шею. Глупый поступок, в общем-то. Но это я сейчас понимаю.

Развод

– Мне показалось, что в 2012 году вы изменили стиль комментария. Раньше вы были очень консервативны, а тут вдруг стали жечь. Как будто рубильник переключили. Мне кажется?

– Вы не единственный, кто так говорит. И я солгу, если скажу, что сам не заметил изменений. Но это не было сознательным переключением рубильника. Это естественный процесс, более житейский. Я развелся. Последние полтора года семейной жизни приносили мне больше негативных эмоций, чем позитивных. Это был эффект свежачка – почувствовал себя свободным, это отразилось на поведении и в частности – на манере ведения репортажа. Я будто протёр запылившийся экран монитора – и увидел больше ярких красок.

– Почему ваш брак не сложился?

– Мы были женаты четыре года. Сложно сказать... Видимо, устали друг от друга. Правда в том, что три года спустя мы были мало похожи на самих себя – тех, кто бегом бежал в загс. Это наша общая вина и соответственно общая беда. У нас разница в возрасте – десять лет, но я уверен на 99 процентов, что вовсе не это стало причиной разрыва. После того как мы подали заявление на развод, как и все, должны были месяц подождать. Супруге этот месяц надо было доработать на старом месте, поэтому она продолжала жить у меня. Чуть ли не каждый вечер мы разговаривали, пытаясь понять: почему мы к этому пришли? Некоторые из таких разговоров, особенно ближе к дате расставания, заканчивались слезами. Нам обоим от этого было плохо, но мы понимали: всё ушло.

Я понимал. Это было мое решение, моя инициатива. Супруга несколько раз пыталась меня переубедить. Впервые – спустя полчаса после того, как я сказал ей о своём желании расстаться. В последний раз – менее чем за неделю до того, как нам в паспортах официально поставили «разводные» печати. Жаль, что так вышло... В какой-то момент я стал воспринимать семейную жизнь как рутину, стал обращать мало внимания на человека – никому, особенно женщине, это не нравится. У нее стало накапливаться раздражение, это стало выливаться в череду мелких размолвок. А когда поводом для ссоры может стать не выключенный свет в ванной, ты понимаешь, что отношения дошли до ручки. Основная вина – на мне.

Она приходила с работы, мы обменивались дежурными новостями, а дальше я мог уткнуться в интернет и сидеть на спортивных сайтах, она в это время смотрела сериал. Это неправильно. Но при этом всё происходит как во сне, когда ты понимаешь, что нужно бежать, но почему-то ноги не бегут. И на следующий день повторяется то же самое.

– Вы общаетесь сейчас?

– Нет. Это не плохо и не хорошо – это данность. Если у людей были отношения, больше, чем дружба, довольно сложно потом оставаться друзьями. Се ля ви.

Националист

– Как бы описали свой стиль общения в соцсетях?

– Думаю, что он резко отличается от того, что было года три назад. Считаю, что мне пора прекратить общение в соцсетях, потому что оно превращает меня в социопата. По крайней мере, в глазах людей, которые могут читать это со стороны. А социопатом я не являюсь ни в коем случае. Те, кто общается со мной в реальной жизни, и те, кто со мной работал, это подтвердят.

– Я про то же. У вас образ интеллигентного человека, но когда я открываю ваш твиттер , особенно ту часть, где вы переписываетесь с читателями с юга, то вижу: «Закрой пасть, хамло», «Проваливай в жопу, скотина». Что с вами происходит, когда вы залогиниваетесь в твиттере?

– Это вполне конкретная история – после матча «Динамо» – «Анжи». Я посылал не дагестанцев, а оборзевших хамов – мне не было дела до их национальности. Если выстроить в шеренгу всех мудаков, которые писали мне в твиттер, русских там будет процентов 90. Поэтому «национальный момент» я бы просил отмести сразу.

– Хорошо, тогда мой следующий вопрос («Были ли вы в воскресенье в Западном Бирюлево?») я не буду задавать.

– Я там сроду не бывал. А вот в Грозном недавно был. Вернулся оттуда с контактами четырех человек, новых знакомых, с которыми прекрасно общался, и которые теперь зовут меня в гости. Все – чеченцы, естественно: русских там, скажем так, очень немного. У меня нет никаких проблем во взаимоотношениях с людьми с Кавказа. Когда в твиттере меня какой-то дурачок назвал «нацистом», то первым, кому я об этом написал, был Адам Зубайраев из Грозного, он работает в «Тереке». И он в ответ сильно смеялся.

Я счастлив быть русским, я горжусь тем, что я русский. Ну, назовите меня националистом, если хотите. Но я считаю, что националист – это тот, кто любит свою нацию, а не тот, кто ненавидит другие народы. Если ты, будучи русским, не бухаешь и не воруешь, воспитываешь духовно и физически здоровых русских детей – ты имеешь право назвать себя националистом. А если ты «раздавил банку» и отправился в переулок, чтобы отметелить там какого-нибудь мигранта – ты не националист, ты шпана. На «Плюсе» очень интернациональный коллектив – и это прекрасно, это удача. Примерно год назад мы с ребятами сидели в кафе на первом этаже телецентра и я вдруг понял: нас за столом шестеро, но русский я один, остальные – пяти разных других национальностей. Я сказал об этом ребятам, и мы вместе решили, что это клево. Тем более, что у нас в целом общая ментальность. Я очень люблю общаться с людьми других народов. Когда мы с подругой зимой были в Южной Америке, я любую минуту использовал для общения с местными жителями: мне это интересно, это как будто новый мир для себя открывать.

А по поводу болельщиков «Анжи» – что я им должен был писать? Я написал, что пенальти в ворота их команды на последней минуте в той игре был чистым (позже это признали все, включая Хиддинка). На это мне ответили: «Ты мразь. Ненавидишь кавказцев. Приезжай на Тверскую, я тебе сломаю спину, как ломал ее таким, как ты». Зашел на его страничку – там была очаровательная бородатая рожа в футболке «Ювентуса». Я, кстати, заметил: люди, которые живут непосредственно в Дагестане, в массе своей гораздо более адекватные, чем многие из тех, кто приехал оттуда и живёт в Москве, Питере, других больших городах.

– Знаете, когда я отписался от вас в фейсбуке? Когда вы кому-то в комментариях написали: «Ты будешь расстрелян из ануса». Я и сам люблю ругаться, в том числе матом, но это мне показалось пиком пошлости и безвкусицы. Вы были пьяны, когда это писали?

– Скажу сразу: все грубости, которые у меня появлялись, были написаны на трезвую голову. Я абсолютно разделяю вашу оценку. Это недопустимая пошлость, возможно, это самая позорная вещь, которую я когда-либо писал. Мне стыдно за это. Я даже не считаю возможным искать этому какие-то оправдания. Тем более, что это было сказано не в запале, не в ярости. Хорошо, что собеседником был интеллигентный, умный человек: он сделал вид, что ничего не заметил, и на следующий день при встрече мы нормально общались.

Геннадий Сергеевич

– Самый счастливый день Олега Пирожкова на «НТВ-Плюс»?

– По эмоциям – день, когда я вошел в тройку победителей конкурса комментаторов и получил контракт на канале. По работе – было много доброго и приятного. На «Плюсе» очень хороший коллектив…

– Хороший? Если слушать про ваши взаимоотношения с Василием Уткиным и следить за перестрелками в твиттере между некоторыми коллегами, реплике про хороший коллектив как-то тяжело поверить.

– Люди не могут быть роботами. Не вижу ничего дикого в том, чтобы перехлесты эмоций случались в коллективе из 30 с лишним амбициозных мужиков. Этот коллектив сродни артистический труппе какого-нибудь театра – пусть, может быть, и самодеятельного. Вот я предпочитаю называть вещи своими именами. Если я считаю, что человек мудак, я так и говорю.

– Сколько раз вы называли мудаками кого-то из коллег?

– Дважды. При этом в обоих случаях я не услышал ответного оскорбления. И с обоими людьми мы впоследствии нормально общались, а один из них сейчас написал мне слов поддержки больше, чем кто бы то ни было. И было ещё несколько случаев, когда в разговоре на повышенных тонах я позволял себе крепкие выражения. И после мы быстро мирились. Для меня это означает простую вещь. Коллектив, в котором я все эти годы работал – он лучше, чем я сам. Уткина в пятницу, выходя из его кабинета, я тоже назвал. Но это было слово корректнее, чем «мудак».

А по поводу приятных эмоций, связанных с работой на «НТВ-Плюс» – их было действительно много. Чаще всего – после того, когда понимал, что удачно провел репортаж. Или когда слышал приятные отклики. Например, после четвертьфинала Копа Америка-2011 Сереге Акулинину позвонил Геннадий Сергеевич Орлов и сказал, что он восхищен тем, как Пирожков отработал Бразилия – Парагвай. Тут такое дело... В представлении определённого количества людей, которые являются футбольными болельщиками или считают себя таковыми, Геннадий Сергеевич – одиозная фигура. Так уж сложилось. На мой взгляд, эти люди глубоко заблуждаются. Это профи, человек гигантского опыта и широкого кругозора, великолепный рассказчик. И, кроме того, я не знаю, сколько я готов был бы заплатить, чтобы иметь такой же голос, как у него…

Еще как-то в лифте встретил Виктора Гусева. Он сказал, что ему нравится моя работа. Меня это очень воодушевило, потому что Гусев – это голос моей юности. Я считаю его очень драматичной фигурой. Годы его наиболее активной практики пришлись на постоянные провалы наших футболистов и хоккеистов. Думаю, что, к примеру, Николай Озеров сделал очень много для популяризации хоккея в нашей стране, но он наверняка говорил спасибо людям, которые выигрывали титул за титулом в период его активной комментаторской работы. Он был голосом победы, он с этими победами ассоциируется. У Виктора Гусева все наоборот, хотя это один из самых больших профессионалов в нашей профессии.

Сильнее

– Не знаю. Если человек планирует уход, он заранее ищет, куда уйти. Я зашел в кабинет Уткина в пятницу в 17.27. Ни в 17.25, ни в 17.26 я еще не собирался увольняться. Я все еще болею, это осложнения после ангины. И я говорю только пятый день – до этого я около двух недель вообще не разговаривал. Когда приду в себя, буду думать, что делать дальше. А пока – не знаю.

– Вы готовы к тому, что вам придется работать не комментатором?

– Да. Потому что рынок комментаторского труда узок. Мало компаний, где я даже теоретически могу быть нужен как комментатор. С пятницы мне позвонили и написали более десятка коллег из тех, с кем я работал вместе на «Плюсе». Многие спрашивали: «Но ты же останешься в профессии?», – имея в виду конкретно профессию комментатора. А я не вижу ничего страшного в том, чтобы уйти из этой профессии. Я безумно люблю её, она очень многое для меня значит – но не всегда в жизни всё складывается наилучшим образом. Мне бы очень не хотелось уходить из спортивной журналистики – это да. Хоть у меня два диплома – юриспруденция и политология. Время прошло, это правда, но восстановить навык не так уж сложно, тем более если не ставить себе целью прошагать прямой наводкой из Телецентра на работу в Генеральную прокуратуру. Повторюсь, комментаторское ремесло мне очень близко и дорого, но оно не составляет смысл моей жизни. Смысл жизни человека – быть счастливым и по возможности делать счастливыми людей вокруг.

Но я не написал бы заявление об увольнении с «Плюса», если бы меня не принудил к этому Уткин. Хочу быть понятым правильно: я не считаю этого человека каким-то монстром или исчадием ада. Он умен, когда-то был отличным комментатором и привнес свежую струю в профессию, он способен на широкие и благородные поступки, очевидно, умеет дружить и быть терпеливым и внимательным по отношению к тем, кто ему по каким-то причинам близок. За эти восемь лет были ситуации, когда он подставлял мне плечо и морально поддерживал. И я это помню. Но я так и не смог привыкнуть к этим необъяснимым перепадам настроения и проявлениям бытового хамства…

– «Когда-то был отличным комментатором». То есть, по-вашему, сейчас Василий уже не отличный комментатор?

– Сейчас это зажигалка, в которой горючего осталось на самом донышке. Время от времени – два, максимум три раза в год – она ещё находит в себе силы вспыхивать. Но с каждым годом язычок пламени все меньше. Мы в данном случае говорим не о производственной кухне, а о профессии – поэтому я, в принципе, мог бы аргументированно и с примерами рассуждать на эту тему часа полтора. Но пинать одряхлевшего льва – не самое благородное занятие. Все и так все прекрасно понимают. И сам Уткин в том числе…

Так вот – почти все звонки и смс, которые я получал после увольнения, заканчивались словом: «Держись». По-человечески понятная и очень трогательная реакция, но я пытался мягко объяснить: я не сижу в комнате, окруженный пустыми бутылками из-под водки, и не бьюсь головой об стену. Весной 2011 года, когда я думал, что могу лишиться этой работы, мне это казалось ужасным, немыслимым, я был подавлен, это было состояние, которое можно назвать депрессией. Сейчас ничего подобного нет.

Да, я уже говорил, что не видел на «Плюсе» достойной перспективы. Уткин как главный редактор определяет ключевые назначения. Есть люди, на которых он делает ставку – это нормально, как в хоккейной команде: у кого-то больше игрового времени, у кого-то меньше; кого-то выпускают на реализацию большинства, кого-то – нет. Я не вправе давать оценку его производственным предпочтениям. Тем более, что все люди, на которых делается ставка, ответственно и старательно работают – никто не садится в сторонку и не закуривает сигару.

Но я вижу матчи, которые, как правило, работаю я. Их не назовешь топовыми, если не считать некоторые игры итальянского чемпионата. Тем не менее, сейчас визитная карточка «Плюса» в футбольном смысле – это чемпионат России. И я вижу, что за матчи я комментирую в этом чемпионате. Они те же самые, что были и год, и два, и три, и четыре назад. За все эти годы я комментировал только один матч российской команды в еврокубках – это «Анжи» – «Удинезе» в Лиге Европы. Должен был работать еще пару матчей на групповой стадии нынешних Лиги чемпионов и Лиги Европы – но один пропустил из-за болезни, а другой... Понятно. За 8 лет я один раз выезжал в зарубежную футбольную командировку, чтобы прокомментировать матч: «Ювентус» – «Бавария» в апреле этого года.

– Вы считаете, что в этом нет вашей вины?

– Я считаю, что мой профессиональный уровень гарантированно давал мне возможность претендовать на гораздо большее.

– Возможно, людей с таким уровнем, топовых комментаторов на канале слишком много?

– Я знаю, что я топовый по уровню. Может, для кого-то это и прозвучит как бахвальство... Но я знаю, что это так. И, разумеется, это не только моя собственная оценка. И я вычитал это не в каментах в соцсетях. Я топовый по уровню – но не топовый по статусу. И никогда не стал бы таковым. Но с этим осознанием можно трудиться. Я люблю футбол, и для меня каждый матч – это как маленькая жизнь, которую интересно прожить за полтора-два часа.

– Вы хотите сказать, что как комментатор вы не слабее, скажем, Черданцева и Андронова?

– Я сильнее.

– В чем?

– В совокупности профессиональных достоинств. Прежде всего тем, что я очень стабилен. У меня не бывает провальных репортажей. Не-бы-ва-ет. Я готов произнести это при любой аудитории, в любом месте. У меня, как и у любого из нас, бывают перепады формы, но у меня они выражены в минимальной степени. У меня есть довольно высокая планка, ниже которой я никогда не позволяю себе опускаться. Я сильнее – и мой 12-летний стаж комментаторской работы дает мне право на такое мнение. Другим я его навязывать не собираюсь.

Я никогда не позволю себе выпить водки в день матча. Можно бокал пива в обед, если матч начинается в 11 вечера. Но ничего более серьезного. Ни за что. Все должно быть под контролем. Многие говорят: великие художники создавали свои шедевры пьяными, обкуренными и еще бог знает какими. Но это люди искусства. Комментатор – ремесленник. Есть плохой художник и хороший художник, плохой маляр и хороший маляр. Так вот лучше быть хорошим маляром, чем плохим художником.


Русский, Газзаев

Сколько матчей Евро-12 вы уже посмотрели?

– Все. Если что-то не удавалось зацепить впрямую, я смотрел в записи. К тому же, были такие игры, которые хотелось пересмотреть.

Например?

– Первый матч сборной России, матч сборной Италии с Испанией. Италия совершенно неожиданно сыграла с тактической точки зрения. Они, конечно, наигрывали эту схему, но в квалификации играли в четыре защитника. А в этом матче им удалось сыграть достаточно надежно. Жаль, продолжения не последовало.

Почему первый матч сборной России закончился так, как закончился?

– Чехи очень авантюрно сыграли, оказались очень наивными и из всех вариантов игры против наших выбрали самый неудачный. Игра на встречных курсах была их ошибкой.

Если говорить о физике, вам не показалось, что сборная России в конце матча с поляками прилично подсела?

– Последние 20 минут – да. На протяжении последних полутора недель наши тренировались один раз в день. Все другие сборные по паре тренировок проводили. Я думаю, что логика в таком решении Адвоката была, большинство игроков представляют наши ведущие клубы, которые сложный турнир первой восьмерки проводили на полях не самого лучшего качества, в сложных погодных условиях, все матчи были боевыми. Игроки впервые были поставлены в такие условия, что сразу после отпуска пришлось постоянно рубиться. После этого была нужна скорее восстановительная программа. Я так понимаю, что ставка была сделана на то, чтобы сборная набирала форму по ходу турнира, через игры выходила на оптимальный уровень функциональной готовности (интервью состоялось до матча с Грецией – прим. Sports.ru).

Факт: многие терпеть не могут Адвоката и до сих пор ностальгируют по Гусу Хиддинку. Вы – нет?

– Мне нравится Адвокат, нравится как личность. Он вообще представляется мне очень русским человеком.

То есть?

– Он любит поскандалить, поругаться с судьями и коллегами, поначалу недоверчив ко всем вокруг. Помните прощание с ним в Пулково? Он очень долго держался, но в итоге уткнулся в чье-то плечо и зарыдал. Так себя не вел ни один тренер. Хиддинка я таким представляю себе с трудом. Что касается Адвоката, то я испытываю к нему серьезную симпатию. Я в свое время прочитал его биографию, она была написана в то время, когда он работал в Санкт-Петербурге, очень интересная книжка. На меня произвело впечатление событие из его игровой карьеры. В клубе «Ден Хааг» он был капитаном и лидером, ведущим центральным полузащитником, воспитанником в конце концов. Когда ему было 27, он все это бросил ради любимой женщины, которая жила в другом городе. Он переехал туда и стал выступать за местную команду, доказывая все по новой. Это крайне сложно, но он смог. Второй момент: когда он возглавил «Рейнджерс», то довольно долго не говорил своей маме, что работает в другой стране. При первой возможности, каждые выходные, он ее навещал так, как будто по-прежнему работает в Голландии. Мне кажется, что эти два примера говорят о нем как о человеке гораздо больше, чем поведение на пресс-конференциях, его жесты в адрес коллег и тому подобное.

Следующим тренером сборной почти наверняка будет кто-то не из Голландии. Не грозит ли нам это серьезным падением?

– С такой угрозой нельзя не считаться. Вместе с голландцами сойдет и то поколение, которое при них одержало свои самые важные победы. Так или иначе, на ЧМ-2014 из этого состава могут отправиться человек 8-10. А эти люди подарили нам много хорошего. Я поймал себя на мысли, что когда сборная выходила на четвертьфинал против голландцев, то я испытывал такие же чувства, которые испытывал, когда ждал еврокубковых матчей киевского «Динамо» и сборной СССР. Это просто офигенное ощущение того, что ты сильный. Не зря говорят, что когда мужчина смотрит футбол, то отождествляет себя с теми 11 игроками, которые в его команде.

Кто может стать новым тренером сборной России?

– Вы знаете, это довольно сложный вопрос. Я им сам задавался в последнее время, и у меня нет ответа. Все размышления приходят к кандидатуре Газзаева. Пусть говорят, что это пройденный этап, нет логичных оснований возвращаться к его кандидатуре, но если не он, то кто? Когда мы говорим о молодых специалистах, то лично у меня нет уверенности, что с этой ношей справится кто-то из них. Но если настаиваете, то я бы назвал Кобелева. Мне кажется, что как постановщик игры, как хороший мотиватор, который умеет выжимать максимум из минимума в разных обстоятельствах, он подходит. Спустя какое-то время такой человек мог бы серьезную пользу принести сборной.

Оторва, джаз

Игра в три центральных защитника против Испании – то, что, собственно, и проделала сборная Италии – ключ к успеху?

– Решение сборной Италии перейти на игру в три защитника обусловлено тем, что у «Ювентуса» это очень здорово получалось во второй части сезона. Насколько я понимаю, изначально была идея, что вся ювентийская оборона будет присутствовать на поле. Но сломался Бардзальи, на месте которого пришлось использовать де Росси. Он в «Роме» играл центрального защитника, но в расстановке 4-4-2. И он свою задачу выполнил, играл в самом центре обороны, прекрасно читал игру. Мелкий пас испанцев доходил до штрафной, но проникновений к воротам в первом тайме не было.

Я не готов говорить, что это универсальное оружие против Испании, потому что для испанцев это был стартовый матч на турнире. Сборные, которые держат в уме финал, должны прибавлять и набирать по ходу турнира. Возможно, Дель Боске сам себя обманул, когда вышел на игру без номинального форварда. Может быть, стоило более классическим образом игру построить. Но в его позиции была логика, своими перемещениями испанские хавы утомили итальянских защитников. Когда вышел Фернандо Торрес, то не просто так он получил два супермомента. То есть скоростные хавбеки эту защиту сначала ушатали, а потом вышел свежий центрфорвард и должен был решать исход матча. Испания по-прежнему невероятно сильна. Мы вчера на работе с ребятами смотрели матч между Испанией и Ирландией. У Ирландии не топ-команда, но она дисциплинирована и обучена – и ее испанцы разобрали на запчасти. Мой коллега Тимур Мухаматулин сказал, что это был не футбол, а «джаз». Очень емкое определение. Можно их любить, можно не любить, можно притапливать за Италию...

... Что вы и делаете.

– Да. Но не признавать того, что на наших глазах играет великая команда, просто нельзя.

Как поклонник Италии, объясните: почему эта сборная не выиграет Евро-2012?

– Очень мало ярких игроков. В этой команде из выдающихся личностей есть Пирло и Буффон, больше никого. Вот, пожалуйста: два мяча Италия забила, сделали это 33-летний Пирло и 34-летний Ди Натале. И это притом, что Пранделли говорил, что будет освежать команду. Хотя это и первый его цикл, он был вынужден перестраивать игру, были нужны изменения, на все это требуется время. Пранделли вообще нетипичный тренер для Италии, он романтик, это переносится на профессиональную деятельность. Вариантов всего два: либо он будет иметь большой успех, либо провалится. Пока я думаю, что второй ближе. Но если у федерации хватит терпения не увольнять его, пусть даже Италия не выйдет из группы, то что-то интересное может нарисоваться.

Вы верите, что 2:2 между Испанией и Хорватией реальны?

– Нет. Я не хочу в это верить. Можно выйти, порубиться, честно сыграть 2:2, но вероятность такого исхода не слишком высока. Я уверен, что те же испанцы не будут играть на такой результат. Говорят, что им это выгодно в том плане, что получится сразу убрать такую крупную рыбу как Италия. Но испанцы играют от себя, и если бы они еще раз встретились с итальянцами на более поздней стадии турнира, то без проблем бы выиграли. Я уже сказал, что сборная Испании – достояние мирового футбола. Эти игроки слишком любят футбол, чтобы опускаться до таких вот вещей. Хорваты будут играть на победу, это достаточно духовитая команда, которая при Биличе выиграла в гостях у Англии в матче, который для них ничего не решал. Я в этом смысле в очередную Nordic Victory не верю.

Что вы сделаете, если испанцы и хорваты все-таки сыграют 2:2? Напьетесь? Сожжете майку сборной Хорватии?

– Ничего не сделаю. В конце концов, Италия сама себя поставила в такое положение. Не исключен вариант, что будет честная борьба и матч закончится именно так. Ну или 3:3. Буду ждать следующего турнира. Сборная Италии – любовь детства, я всегда буду ее поддерживать и за нее переживать. Я живу с ощущением, что следующий цикл будет лучшего предыдущего. Иногда эти ощущения не подводят.

Вы сказали, что у Италии не хватает харизматичных игроков. А среди молодежи есть такие, кто может этот дефицит ликвидировать?

– Это огромная проблема. Я общаюсь с людьми, которые постоянно варятся в итальянском футболе и знают о ситуации. У них у самих есть серьезные опасения, что сборная может превратиться в среднюю команду. Игру делают личности, и Италия будет испытывать дефицит игроков экстра-класса в ближайшие годы. Мне кажется, что смягчить этот эффект поможет тактическая выучка.

Возрождение Пирло стало одним из главных событий европейского сезона. Только нам кажется, что Пирло-2012 чем-то похож на Зидана-2006?

– Наверное, с той лишь разницей, что я очень надеюсь: для Пирло этот турнир не станет последним и через два года он будет способен попасть хотя бы в заявку сборной на чемпионат мира. А сейчас, после «Милана», где он был травмирован и играл очень мало, это настоящий ренессанс. Может быть, этот простой помог ему раскрыться в «Ювентусе» и выдать один из лучших сезонов в его карьере. А что касается его роли в сборной, то с ментальной точки зрения тот Зидан для Франции был все-таки куда более масштабной фигурой, нежели Пирло в этой Италии. Говорить, что это команда Пирло и всех остальных, нельзя. Но с точки зрения построения и влияния на игру этот человек, конечно, определяет очень и очень многое.

Главный юный талант итальянцев – Марио Балотелли. По-вашему, тренеры всегда будут терпеть его дерзкий характер?

– Почему нет? Таланты всегда обладают непростым характером, зачастую требуют индивидуального подхода. Пока Балотелли ведет себя нормально, не курит, свесив ноги из окна накануне решающих матчей, не откалывает какие-то другие номера, в целом держит себя в руках. Можно закрывать глаза на его яркую индивидуальность. Надо только не забывать о том, что он еще совсем молодой парень, для которого это первый большой турнир. Он не может сразу всех очаровать. Тот же Марадона в Испании-82 запомнился тем, что провалил турнир, сгорев в первую очередь эмоционально. Так это был Марадона, которого ставят в один ряд с Пеле. Что касается Марио, то он еще не до конца сформировался как личность. Возможно, скоро все изменится, возможно, он женится и станет совсем другим. Вспомните случай с Кассано. Можно употребить слово «оторва»?

Сколько угодно.

– Вот, был человек оторвой, а после женитьбы и рождения ребенка стал совсем другим. У Шекспира, как правило, магические превращения в характерах тиранов происходили в пьесах. Надеюсь, с Балотелли произойдет что-то похожее. В любом случае, большой проблемы я в этом не вижу. Нужен подход – ищите. Если тренер не может его найти, то это в некотором смысле еще и проблема тренера.

Одно из сильнейших впечатлений первый двух туров – дубль Фернандо Торреса. Ваша любимая шутка про него?

– Ребенок всматривается в темноту, начинает плакать от страха и говорит маме: «По-моему, там кто-то есть». Мама отвечает: «Сынок, не волнуйся. Это Фернандо Торрес, он не опасен». Язвительный анекдот, который ситуацию с Торресом гипертрофирует. Он нападающий мирового класса. Что у него там не пошло в «Челси» я не знаю, но ему просто не везло на протяжении долгого периода времени. Месседж шутникам Торрес послал первым мячом в ворота ирландцев, исполнив все как в компьютерном симуляторе. Выход на ударную позицию был вовсе великолепен, такое ощущение было, что сработала машина, а не человек.

Другое мощное впечатление – Андрей Шевченко. Вы наблюдали за ним в прошедшем сезоне?

– Не очень. Украину мы не транслируем, к сожалению. Насколько я знаю, Семин его в последний год использовал в достаточно щадящем режиме. Из-за травмы спины полноценный клубный сезон Шевченко проводить был не в состоянии. Но это большой плюс и ему, и Семину, и киевским врачам, которые все вместе смогли подготовить его к домашнему чемпионату Европы, на котором он может играть в полную силу. Мне понравилась метафора Стаса Рынкевича: «Шевченко взял каждого из нас за руку и отвел в детство». Эти его два гола – типичные мячи времен выступления за «Милан». Вообще знаковый момент: он сумел повести партнеров за собой. Для него это точно последний турнир. Этот человек не просто войдет в историю, он станет легендой. Если уже не стал.

Выпускной, чудо

Вы часто говорили, что футбол вам ближе, чем хоккей. Сегодня мы в этом убедились. Тем не менее, это не совсем типичный выбор для человека, родившегося в Ярославле.

– Я имел в виду с профессиональной точки зрения. Хоккей комментировать гораздо сложнее. Те четыре года, что я работал в Ярославле, комментировал именно хоккей. Мы тогда транслировали все игры «Локомотива». Но футбол мне всегда больше нравился, потому что даже с тактической точки зрения это более вариативная игра. Она содержит больше подходов. Если брать чистую математику: 11 человек могут разыграть куда больше комбинаций, чем 5. Ну и я хочу быть честным: по-настоящему я хоккей никогда чувствовал. Хотя меня хвалили за какие-то хоккейные комментарии – тот же Юрий Розанов признавался, что приметил меня именно на хоккее, да и на конкурсе комментаторов я работал его. Уф, я сейчас признался, и мне даже как-то легче стало.

Футбол вы чувствуете лучше?

– Однозначно. Для меня эта игра – чудо! Каждый матч – это маленькая жизнь. Другой такой не будет. Может, это будет пафосно звучать, но я каждый матч стараюсь работать, как последний. Потому что любой из них – уникален и неповторим.

Какой город лучше, Москва или родной Ярославль? (Motakuji)

– Ярославль. Я очень люблю свой город и считаю его самым красивым в мире – хотя я объездил далеко не весь мир. Для меня это так. Это город, который навсегда в моем сердце, и только там я чувствую себя хорошо и спокойно. Когда я уже жил в Москве, иногда просыпался, брал билет на утреннюю электричку, гулял по ярославским улицам четыре часа и потом возвращался назад. Этого хватало, чтобы подзарядиться на месяц вперед. Я жил там 30 лет, и каждая улица – это воспоминания, люди, события в жизни. Поэтому когда у меня что-то не клеится в жизни, я знаю: стоит вернуться назад, и все будет хорошо. Этот город, в котором я хочу…

Завершить карьеру?

– В котором я хочу жить. И если бы транспорт позволял, я жил бы в Ярославле и работал здесь. Но сейчас это, конечно, слишком жестко.

Когда вы окончательно переехали в Москву?

– А я еще и не знаю, переехал ли окончательно. В Москве я оказался зимой 2005-го, под Новый год. Конкурс комментаторов был в ноябре, и я постарался как можно быстрее приступить к работе. Другие ребята – Денис, Миша – приехали уже после нового года. Почему я сделал это раньше? В декабре не было много работы. В чемпионатах пауза, и в основном люди собирались пообщаться и попить пива. Так что я просто привыкал к обстановке и периодически озвучивал обзоры молодежного чемпионата мира по хоккею. Если бы я приехал в разгар работы и целыми днями видел вокруг себя Уткина, Розанова и других, я бы месяц привыкал к тому, что это не сон.

Вы действительно ушли с выпускного ради футбольной телетрансляции? Да-да, я смотрел «репортеров». (Энди)

– Да. И права, по-своему, учительница, которая сказала: «Он вам наврал, никуда он не уходил». У выпускного же две части – одна официальная, одна – неформальная. На официальной, где вручают аттестаты, где торжественная речь, я, конечно, был – если бы я проигнорировал этот вечер, я был бы слишком отмороженным. Типа Балотелли. А потом все собрались кататься на корабле по Волге с шампанским, петардами. Вместо этого я поехал домой. По питерскому каналу показывали матч первой лиги. Играли «Смена-Сатурн» и кто-то еще. 2:2. Комментировал Геннадий Сергеевич Орлов, а играл молодой Денис Зубко, и был очень хорош.

Дмитрий Федоров рассказывал, как они с Уткиным однажды бросили девушек и ушли смотреть «Милан» – «Интер». Это еще как-то можно понять. Но матч первой лиги?

– Я же говорю: каждый матч – это маленькая жизнь. У меня с детства так. Я никогда не заставлял себя смотреть футбол. Я просто влюблен в него от души. По-моему, это очень важный момент при выборе профессии. Я не считаю комментарий работой. Это хобби, увлечение, и это прекрасно. Мне было совершенно не принципиально, кто там играл. Просто хотелось посмотреть игру. Да и Геннадий Сергеевич всегда обладал таким свойством… Его голос – лучший голос в истории спортивного российского эфира. Его бархатитость, мягкость реально гипнотизирует. Так что я прекрасно провел тот вечер. Для кого-то это не слишком адекватно, но я так живу. Я и сейчас смотрю огромное количество матчей – и в записи, и впрямую.

Супругу Андрея Талалаева уже тошнит от футбола. Вашу – нет?

– Претензии есть, конечно. Но у меня есть одна фишка. У нас дома нет канала «Футбол-2». Поэтому я обычно шучу: если мне захочется пойти попить пива с друзьями, я всегда могу сказать жене, что у меня репортаж на «Футболе-2» (смеется). Но я ее еще ни разу так не обманывал.

Бред, бороды

Ваш лучший репортаж?

– Четвертьфинал Копа Америка-2011, Бразилия – Парагвай. Там было 120 минут без голов, а в серии пенальти забили, по-моему, только два удара из восьми. Но это был лучший матч Бразилии на всем турнире – месседж в будущее о том, какой может быть эта команда, когда заматереют такие футболисты, как Гансо, Неймар. Мне сразу удалось попасть в эту игру, и я чувствовал себя абсолютно… Есть такой аттракцион «Марс» – раскачивающиеся качели. Когда ты сидишь на заднем ряду, с каждым подъемом в воздух ты чувствуешь дух свободы. Когда ты попадаешь в игру, у тебя точно такое же ощущение: будто ты находишься на поле. В том матче было именно так. Быть известным, узнаваемым комментатором – все это фигня, на самом деле. Быть частью чего-то прекрасного, неповторимого, воздушного – ради этого мы и работаем. В тот вечер у меня даже шпаргалок не было – один листочек с парой предложенией, хотя обычно я готовлюсь часа два. И я даже в него забыл посмотреть. На следующий день Сереге Акулинину позвонил Геннадий Орлов и попросил передать: «Это лучшее, что я слышал за последние годы». Ох.

Репортаж, за который вам стыдно.

– Хоккейный. «Салават Юлаев» – «Локомотив» в позапрошлом году. Весь сезон в воротах «Локомотива» играл Дмитрий Кочнев. С самого начало мне это приобретение казалось странным – класс игрока не совсем соответствовал классу команды. После проигранных матчей «Локо» в том сезоне я постоянно читал его интервью – он никогда не отказывал журналистам, – в которых он говорил: «Ну что, будет следующая игра». Как болельщику мне это не нравилось. Команда играет за город, и мне не хотелось слышать «ерунда, будут другие игры». В том матче я повел себя как болельщик. Репортаж был прямой, Кочнев пропустил то ли 6, то ли 7 шайб. И я несколько раз озвучил мысль: «Кочнев – не вратарь уровня «Локомотива», с ним ловить нечего». Пожалел об этом через минуты после финального свистка. Это безобразие. Нельзя тиражировать такие вещи в эфир. За тот репортаж мне стыдно, но, может, быть через такое тоже нужно пройти, чтобы понять: всегда нужно держать себя в руках.

Однажды кто-то из комментаторов «НТВ плюс» сказал, что вы до такой степени универсальны в своей профессии, что можете даже откомментировать чемпионат Гондураса. Скажите, в чем ваш секрет? (Born Slippy)

– Важно выработать технологию, которая поможет в экстремальных ситуциях, которая поможет держать каркас репортажа. Мне удалось это сделать на третий год работы на «Плюсе». Ты чувствуешь пропорции: сколько времени нужно гонять мяч, сколько – рассказывать факты об игроках, сколько – проводить экскурс в историю. Чувствуешь, когда нужно прибавить эмоционально. Говорят: если хочешь помочь человеку, не дари ему мешок рыбы, подари ему удочку и он наловит себе сколько нужно. Иметь технологию означает иметь удочку.

Роман Трушечкин рассказывал, как однажды комментировал пляжный футбол и не знал никого, кроме тренера Эрика Кантона. Сорок минут они вместе с Тимуром Журавелем шутили по поводу его бороды. В вашей карьере такое случалось?

– На самом деле, даже не обязательно попадать на матч чемпионата Гондураса, чтобы оказаться в такой ситуации. Наш французский комментатор Андрей Родионов однажды застрял в пробке. Я уже говорил, что для меня каждый матч – это жизнь. Поэтому моя первая реакция была: «Конечно, я тебя подменю». Вторая реакция, когда я уже повесил трубку: «Я понятия не имею, кто там играет». Я пошел в студию, когда до начала матча оставалось минуты три, и на экране уже пошла техническая картинка. Показывали подтрибунное помещение. В нем стояли 22 темнокожих футболиста. У них не было даже бород, чтобы шутить над ними. Повезло, что первые минут 20 в матче было немного моментов, и это мне помогло как-то вникнуть и приспособиться.

Вы когда-то сказали, что главная задача комментатора – не мешать зрителю смотреть футбол. Означает ли это, что профессию комментатора можно вообще «упразднить за ненадобностью» – хоть мешать никто не будет?) (Дитя минут)

– Я имел в виду, что это обязательная программа – не быть навязчивым. Но основная задача комментатора – расширить представление зрителя о происходящем. Это ultimate goal. Сделать так, чтобы человек взглянул на игру с широкого объектива, а не смотрел матч в бинокль. Мало обладать фактурой, быть эмоциональным человеком. Нужно читать игру. Если это удается – значит, задача выполнена.

Самый курьезный случай в вашей карьере?

– (После паузы). Да! Есть такое. Это было супер. Ох, можно мне сначала водички хлебнуть? Так вот, я работал в Ярославле и комментировал футбол. «Шинник» тогда уже играл в премьер-лиге, но не хотел, чтобы домашние матчи показывались впрямую – чтобы не отбивать зрителя. Мы показывали их в записи. Уже не помню, с кем играли, но озвучивал матч я с кассет. И вот эфир, я комментирую, гоняю мяч. Стараюсь поддерживать драйв. Где-то ближе к перерыву ко мне заходит начальник и говорит: «Ты что несешь вообще?» – «В смысле?» – «Ну, что за бред ты говоришь?» Потом выяснилось, что режиссер по ошибке сначала пустил кассету со вторым таймом. А я технически очень дремучий человек, и не понимал, как это может быть. Но получилось, что в эфире шел второй тайм, а у меня на мониторе – первый. Когда я потом слушал это дома, я за голову держался: идет атака «Шинника», точный удар и мяч влетает в угол. А я говорю: «Какая жалость, не хватило каких-то миллиметров! Из этой ситуации, конечно, нужно было забивать, но чутье изменило бомбардиру». И ладно бы там была еще откровенная ерунда. Но несколько раз я реально попадал в то, что происходит, но говорил полную чушь. Режиссера потом оштрафовали на тысячу рублей – по ярославским меркам в 2002 году это были очень серьезные деньги.

Обиделись на него?

– Очень. Но потом помирились. Тут нужно понимать, что обычный телезритель воспринимает все происходящее через фигуру комментатора. На днях был случай: с Владом Батуриным должны были вести в 0.45 обзорную программу Евро. И за пять минут до начала у нас вырубилась вся аппаратура в студии. Программа вышла в эфир с задержкой минут пять: первым появился Кирюха Дементьев из Киева, пока наши инженеры носились по студии, а потом мы. Я был уверен: на форуме «Плюса» наверняка кто-то напишет, что комментаторы напились и забыли про работу. Захожу, и точно: «Наверное, до студии не смогли дойти».

Неспроста же так говорят. Случается.

– У меня – никогда. Я никогда не позволю себе выпить водки в день матча. Можно бокал пива в обед, если матч начинается в 11 вечера. Но ничего более серьезного. Ни за что. Все должно быть под контролем. Многие говорят: великие художники создавали свои шедевры пьяными, обкуренными и еще бог знает какими. Но это люди искусства. Комментатор – ремесленник. Есть плохой художник и хороший художник, плохой маляр и хороший маляр. Так вот лучше быть хорошим маляром, чем плохим художником.

Фэйсбук, ВГТРК

Вы развели невероятную активность на Facebook – у кого-то из нас нет вас в друзьях, но даже тогда вся лента забита вашими комментариями.

– Я начинал, как пишущий журналист – с 96-го по 2001-й я работал только в газетах. Потом уже начал на телевидении. Сейчас стараюсь держать себя в форме, пишу какие-то заметки на Фэйсбуке – ведь все топовые комментаторы «Плюса» еще и пишут отличные тексты. Тот же Уткин, Розанов. Раньше я работал в клубном журнале «Локомотива», много писал. Сейчас у меня нет этой практики. Плюс, раньше была конференция на вашем сайте. Я жалею, что закрыл ее. Это была большая ошибка. Просто мне показалось, что у меня никак не получается адаптироваться к формату конфы. Я на каждый вопрос катал огромные простыни. Было ощущение, что не по назначению использую свое время. Но еще раз скажу: мне жаль, что я так поступил. А Facebook – это отличная возможность общаться со всем миром, не вставая с кресла. Правда, это не должно подменять живое общение. Когда мне нужно душевно пообщаться с ребятами, я звоню, мы договариваемся и идем в бар, например.

С кем из футболистов и тренеров вы можете пойти в бар?

– Таких нет. У меня был хороший приятель, Егор Шевченко, он играл в Ярославле. Очень простой парень, но в то же время интересный, веселый. Потом он стал играть во второй лиге, и мы потеряли контакт. Именно он приобщил меня к миру казино. Я там был всего два раза в жизни, и первый – именно с ним. На моих глазах у него сыграло 11 ставок подряд на рулетку. Это и само по себе удивительно, но еще более потрясающе то, что после одиннадцатой ставки он сказал: «Все, хватит, пошли в стрип-бар». Потом, месяца через три, я пришел уже один. И тоже сделал несколько ставок на рулетку – «чет – нечет», «красное – черное». Пробыл там полчаса, выиграл три тысячи и ушел. Мне очень не понравилось еще в первый раз, и зря я, конечно, пошел снова. Там крайне отрицательная энергетика. Есть такой фильм «Исполнитель желаний», и неслучайно там дьявол, когда нужно набрать душ, идет в казино. Это место, где не стоит появляться. Лучше провести время как угодно иначе, пусть даже напиться в стельку, чем пойти в казино и выиграть там миллион.

Стойкое впечатление: «НТВ плюс» уже долгое время находится в состоянии кризиса, и это явно не идет на пользу атмосфере внутри коллектива. Василий Уткин это назвал, кажется, столкновением амбиций. Мы же видим, что даже в Твиттере «плюсовцы» продолжают выяснять отношения.

– Мне кажется, ребята, как люди медийные, используют любые соцсети как площадку для самопиара. И не надо преувеличивать остроту этих ссор. Я понимаю, о ком вы говорите, и эти люди на следующий день после зарубы в твиттере прекрасно общались в нашей 16-й комнате. Комментаторский коллектив – как театральная труппа. Это двадцать амбициозных мужиков, каждый из которых знаете себе цену и считает определенной величиной в профессии, поэтому нельзя ожидать, что они будут целовать друг друга в десна. Мне сразу на память приходит сборная Голландии 70-х годов. Там играли непростые люди, которых трудно было заставить под кого-то подстраиваться. Они могли до утра спорить о том, как поделить премиальные. Но потом выходили на поле и на 90 минут обо всем этом забывали. Мне кажется, это высшее проявление профессионализма. Телевидение – это тоже сфера, где важны командные отношения, чувство локтя. Должна быть нормальная рабочая атмосфера. И на «Плюсе» она присутствует. Да, люди разные, иногда кто-то разговаривает на повышенных тонах, но все очень четко осознают меру своей ответственности за конечный продукт. На мой взгляд, сейчас золотой век «Плюса» с точки зрения профессионализма. Лет семь-восемь назад не было такого объема трансляций и как следствие такого количества хороших комментаторов. Тогда еще не работал Денис Казанский, без которого сейчас канал просто невозможно представить. А те, кто был, сделали шаг вперед, как Алексей Андронов, например. То есть в самом соку находятся корифеи, а под ними отличная прослойка молодых талантливых ребят. Не знаю, как долго это еще продлится, но сегодня даже наши коллеги с ВГТРК признают, что коллектив – это главный ресурс «НТВ плюс».

Тем не менее, люди продолжают уходить с НТВ на ВГТРК. Вы боитесь этого конкурента?

– Да что вы, я люблю ВГТРК. Потому что они транслируют в полном объеме Англию, перед Евро показывали очень важные товарняки, по которым можно было составить впечатление о готовности сборных. Вы поймите, что я процентов на 75 – зритель. На один откомментированный матч у меня приходится восемь-девять, которые я смотрю как зритель. И в этом смысле меня ВГТРК абсолютно устраивает.

Как сотрудник компании, объясните: почему зрителю не стоит отписываться от «НТВ Плюс», хотя все больше чемпионатов переезжает на ВГТРК?

– Я думаю, что тотального исхода не произойдет. По крайней мере, я очень на это рассчитываю. И, как я уже говорил, это кадровый ресурс компании, набор очень ярких личностей, которые помогают человеку расширить представление о происходящем…

Все же тарелку покупают для того, чтобы смотреть спорт.

– Безусловно, в первую очередь важно то, что происходит на поле. Но мне кажется, стимул в том, что компания не стоит на месте, старается какие-то новые формы подачи развивать. Например, сейчас у нас в нескольких чемпионатах каждый тур предваряется анонсирующей программой. После тура – обзор. Перед матчами бундеслиги делали получасовую студию, как на немецких телеканалах. То есть компания старается увеличивать контент не только с точки зрения прав на какие-то турниры, но и за счет более глубокой подачи.

Ваш главный чемпионат на сегодня – это Серия А?

– Да, Италию, и Россию, на второй восьмерке в этом году работал. В итальянском чемпионате мне даже иной раз перепадают какие-то статусные матчи, потому что Юра Черданцев периодически бывает занят на каких-то программах.

Если Италия уйдет на ВГТРК, чем будете заниматься вы?

– Буду комментировать то, что предложат на «Плюсе». Буду стучаться в любые двери, проситься на разные чемпионаты. Я, собственно, нашему начальнику отдела трансляций Владимиру Горбачеву перед началом сезона сказал: «Пожалуйста, ставь меня на любые матчи и как можно больше». Когда я только начинал на «Плюсе», Италия как раз ушла на ВГТРК. Меня тогда Вася Уткин спросил, какой профиль я хотел бы иметь, и я сказал – итальянский. Он тогда в шутку ответил: «Окей, я поговорю с Кикнадзе, чтобы взял тебя на «Россию 2». Так что за первые три года на «Плюсе» я поработал абсолютно на всех чемпионатах, которые мы показывали. Это хороший опыт, который здорово расширяет кругозор. И сегодня я готов комментировать любые матчи, в этом смысле мое отношение к игре как чуду за эти годы нисколько не изменилось.

Комментатор "НТВ-Плюс" стал участником самого скандального трансфера этой недели. В большом и громком интервью Юрию Дудю он объясняет, из-за чего и из-за кого ему приходится оставить работу.

В понедельник стало известно, что комментатор Олег Пирожков покидает телеканал «НТВ-Плюс», отработав на нем более восьми лет. Кто-то удивится, но те новости, что были опубликованы по этому поводу на Sports.ru, становились одними из самых читаемых за день. По словам Пирожкова, его вынудил написать заявление по собственному желанию непосредственный начальник – главред спортивной редакции Василий Уткин. Сам Василий Уткин комментировать детали этого увольнения отказался.

По информации Sports.ru, работу Пирожкова на «НТВ-Плюс» оборвали зрители канала – точнее та ее часть, что проводит время на официальном форуме «НТВ-Плюс». В октябре на этом форуме была опубликована личная переписка Пирожкова с одним из пользователей сайта, где Олег хамил начальству, распускал сплетни про коллег и просил пользователей голосовать за него в рейтинге комментаторов – ежегодном интернет-конкурсе, результатам которого сотрудники «НТВ-Плюс» уделяет очень большое внимание.

Олег Пирожков все эти дни воздерживался от комментариев, но вчера дал большое и жаркое интервью Sports.ru, в котором объяснил, почему же ему пришлось уйти.
«Или по-плохому»


День и час, когда вы поняли: пора увольняться с «НТВ-Плюс»?

Да не было такого дня и часа... Не было. Еще к вечеру пятницы я не планировал увольняться с «НТВ-Плюс». Уйти – не мое решение. Оно мне навязано. Ситуация предельно проста: на меня было оказано давление, чтобы я покинул канал. Мне было сказано: «У тебя есть два пути. Уйти по-хорошему, то есть самому. Или по-плохому, то есть через череду скандалов. Выбирай». Товарищ Сухов в легендарном фильме заявил: «Лучше, конечно, помучиться». Но мне до красноармейца как до Китая пешком. Ко мне подвинули лист бумаги и ручку.




Почему к вам эти лист и ручку подвинули?

У нас не было разговора с Василием Уткиным, который расставил бы точки над i. Мне не было предъявлено никаких претензий. С меня не было затребовано никаких пояснений. Хотя когда я заходил в его кабинет, я догадывался, о чем может пойти речь. Я стал догадываться за несколько дней до этого.

У меня сразу по возвращении из грозненской командировки случилась довольно серьезная ангина. Уткин знал, что я болею, знал, что живу во время болезни не у себя на 2-й Останкинской, а на другом конце Москвы, но позвонил и потребовал: «Зайди ко мне завтра». «У меня постельный режим. Очухаюсь через несколько дней – приеду». «Нет, приезжай завтра. В поликлинику ездишь – и ко мне приедешь». «Хорошо». Пояснять, что я не езжу в поликлинику, а вызываю врача на дом, я не стал.

На следующий день пришла смс: «Приезжать не надо. Я занят, давай завтра». «Ок». Через 6 минут пришла еще она смс: «Нет, давай все-таки сегодня». Между этими смс я отменил такси, после второй – снова заказал. Мне надо было явиться к пяти часам. Уже на подъезде к телецентру, в 16.37, мне пришла смс, что приезжать не надо. Что мне оставалось? Сказал таксисту, чтобы поворачивал назад. Так я за 1500 рублей с высокой температурой покатался по Москве. Такому отношению я не удивляюсь, к такому обращению с собой я привык. Это часть уткинского стиля – и это, в общем, одна из главных причин, почему я потом написал в твиттере: «Я не вижу на канале для себя перспектив». Если к тебе не относятся по-человечески, о каких перспективах можно говорить? Есть люди более терпеливые, есть менее терпеливые. Но некий «предел насыщения» рано или поздно наступает. Неизбежно.

Встретиться мы смогли только на следующий день. Я зашел в кабинет, и Уткин мне сказал: «Думаю, ситуация предельно ясная. У тебя есть два пути…» Дальше – вы знаете.




Вы и правда не понимаете, чем вызвано решение вашего босса?

Догадываюсь. Скажем так, у меня есть четкая версия.




Пожалуйста.

На форуме «НТВ-Плюс» человек опубликовал фрагмент нашей с ним частной переписки, насколько я могу судить, двухлетней давности – 2011 год. Я не читал этот пост, его потерли, но со слов подруги знаю, что там были мои нелицеприятные, нелестные, критические высказывания об Уткине. По прошествии двух лет я не могу помнить точных формулировок, но думаю, они были достаточно жесткими. Учитывая, что это была частная переписка, выражений я не выбирал.




Почему не выбирали?

У моего тогдашнего – два года назад – состояния были серьезные причины. Тогда мне были предъявлены обвинения Уткиным в том, что я не хочу работать. И это было подкреплено намерением сделать определенные оргвыводы. Мне было сказано: «Ты отбываешь номер». Для меня такое обвинение – самое тяжелое. Обвинить в плохой работе – это одно, всегда может что-то не получаться. Но нежелание работать?! За эти 8 лет, думаю, я последний на канале, кто заслужил такие обвинения. Наоборот, я регулярно чувствовал недостаток работы. Мы как-то сидели: Тимур Журавель, режиссер Емеля Руднев и я. Я спрашивал: где я могу быть еще занятым, где я могу быть полезен и востребован? «Больше матчей комментировать? Тебе не дадут. Вести студии? Тоже». Затем я на полном серьезе, без всякого глума спрашивал у Емели, каков круг обязанностей ассистента режиссера.




Недостаток работы – это вопрос недостатка денег?

Нет, это вопрос реализации энергии. За восемь лет работы на «Плюсе» я ни разу не выпрашивал повышения зарплаты. Но я так устроен, что мне нужно много работать, чтобы чувствовать себя в тонусе. Я должен уставать, чтобы быть довольным работой. Так вот, я спросил... Выяснилось, что у ассистентов режиссеров довольно специфический график: если подписываться под него, совмещать это с комментариями матчей было бы очень непросто, и неизбежно возникли какие-нибудь затыки.

И вот мне было сказано, что я не хочу работать, что я отбываю номер! Я жил в 10 минутах ходьбы от телецентра. Мне в любой момент мог позвонить выпускающий редактор и сказать: «Комментатора нет! Срочно прибегай». Рекордное время звонка – 6 минут до игры. Четвертьфинал Лиги чемпионов. Я до сих пор помню: моя бывшая супруга поставила передо мной тарелку с жареной картошкой и котлетой. Я собирался вонзить вилку в котлету, и именно в этот момент раздался телефонный звонок. Матч должен был транслироваться в записи, но перед этим озвучиваться впрямую. Я выбежал сломя голову, но все равно, естественно, не успел к началу и уже позже озвучивал матч непосредственно в эфире.

Унижать людей


Вам дали листок, чтобы вы превратили его в заявление об уходе, но ничего не объяснили. Почему вы не потребовали этих объяснений? 99 человек из 100 потребовали бы непременно.

Потому что «предложение» мне было сделано в ультимативной форме. И, кроме того, я абсолютно не уверен, что эти объяснения я бы получил. Кстати, по поводу заявления. Уткин сказал: «Пиши его на имя главного редактора дирекции спортивных программ». То есть на имя Уткина. Вообще-то заявление об увольнении пишется на имя руководителя организации, главный редактор его только визирует. Василий Уткин является главным редактором больше трех лет – думаю, за это время он завизировал не одно заявление об уходе. Вряд ли он мог забыть об этом за пять минут. Вопрос: зачем он заведомо начал заставлять меня писать филькину грамоту? Естественно, эта бумага просуществовала всего несколько минут. Как только я вышел к секретарю, она сказала, что документ составлен не по форме – я переписал. Этот момент – один из самых загадочных. У меня есть на этот счет соображения.





Даже не представляю – какие. Ну, забыл и забыл в порыве гнева.

Три года визируя такие заявления, на четвертый он забыл?




Мне точно не кажется это фантастикой.

А мне вот кажется. Моя версия: возможно, изначально Уткин планировал нечто наподобие порки. Продержать меня в подвешенном состоянии пару недель, после чего, возможно, «помиловать», предварительно добившись какого-нибудь раскаяния – чтобы я умолял, увещевал, взывал и тому подобное... Уткину нравится унижать людей. Я восемь лет проработал с ним в одной компании и, поверьте, знаю, о чем говорю.




Не знаю, как насчет раскаяния, но я понимаю мотивы вашего начальства: поливать кого-то за глаза – это глубоко неправильно.

Да. Этого надо избегать не только потому, что это может где-то когда-то всплыть. Это просто неправильно само по себе – так же неправильно, как и пинать кошек или вытаптывать газоны. Но! Я хочу подчеркнуть, хотя и понимаю, что кем-то это будет истолковано не в мою пользу. Верите или нет, в данной конкретной ситуации я не раскаиваюсь. И я сказал об этом Уткину. Я, может, и рад был бы испытать этот катарсис и, склонив голову, промямлить: я тогда был не прав, а теперь вот прозрел и сам себе противен. Но я не раскаиваюсь, я не жалею. Потому что ту ситуацию (напомню, высказывания, о которых идет речь, относятся к 2011 году) создал не я.

Потому что тогда со мной обошлись по-предательски, предъявили нелепые, абсурдные и оскорбительные обвинения. Кстати, позднее ситуация изменилась – и намерения в отношении меня, о которых меня уже успели уведомить, не были реализованы. Но мне сполна дали насладиться ощущениями гигиенического тампона. Тогда, в частной переписке, я высказывался резко. Но я был внутри той ситуации, и мне было очень плохо и больно. Наверное, нужно было пойти в душ, включить воду на полную мощность и проораться как следует – вместо того, чтобы писать. Но мы все крепки задним умом.




Вы сказали, что начальство проявляло к вам неуважение не раз. Когда еще, например?

Не абстрактное начальство, а конкретный человек – Уткин. Иногда ему кажется, что шутит, хотя на самом деле это выглядит паскудно. Я не собираюсь здесь плакаться, поэтому приведу только один пример. Летом этого года мы как-то сидели компанией – я, Уткин, Микулик и Казанский. Это было в «Хинкальной» на Новом Арбате. Обычное застолье. Выпивали, но никто не был пьян в хлам: все были в сознании и твердой памяти – в частности, Уткин. Вечер протекал без малейших намеков на агрессию: обсуждали то лучших российских игроков за последние двадцать лет, то грузинскую кухню, то собак. На некоторое время каждый занялся своим делом: Казанский, кажется, разговаривал по телефону, Уткин думал о чем-то своем, пожевывая хачапури, а мы с Микуликом о чем-то заспорили. В разгар нашего спора – мы шутили, подкалывали друг друга – Уткин ни с того ни с сего вдруг схватил рюмку с водкой (она смахивала на фужер, но там всем такие подают) и плеснул мне в лицо. Я захлебнулся: спиртное все-таки, тем более, попало в глаза, в нос. Когда отхаркался, откашлялся и очухался, Уткин нагнулся ко мне и похлопал по спине: «Если бы ты так же сделал со мной, я бы не обиделся. Вот и ты не обижайся». Он так «пошутил», понимаете? Барин изволили развлечься... Я позже думал, что мне тогда в ответ нужно было взять графин и пи###нуть ему по башке.




Почему же вы так не сделали, Олег? Побоялись быть уволенным?

Наверное, да. Я сейчас мог бы изображать выпускницу Смольного института и говорить, что не сделал этого в силу своего природного воспитания. Но это было бы неправдой. Или в лучшем случае осьмушкой правды. Я не сделал то, что, наверное, должен был сделать как мужик. Смалодушничал.

Я еще раз подчеркиваю: Уткин поступил так совершенно безмотивно. И он не был пьян настолько, чтобы не отдавать отчет своим поступкам. Ну вот представьте: человек объясняет, почему Мостовой лучше Аршавина, через пару минут плещет водку в лицо собеседнику, а еще через пару минут вспоминает о своих встречах с Карпиным в молодости на базе в Новогорске. Сюр. Но для него это нормально. Я говорил пять минут назад и готов повторить вновь: Уткин получает удовольствие, унижая других. Если это происходит прилюдно, если есть аудитория – удовольствие, надо полагать, удваивается. Повторюсь, я достаточно насмотрелся на это за восемь лет. И нахлебался такого отношения досыта.




Вы говорите, что Василий Уткин любит унижать людей. А вы точно не обобщаете? Я проработал на «Плюсе» полтора года, убедился, что у Василия сложный характер и не всегда смешные шутки, но, чтобы он кого-то унижал, не помню. Может, это история именно ваших с ним отношений?

Я уверен в том, что только что сказал. Этих историй – как правило, бытовых, но не только бытовых – за те восемь лет, что я работал на «Плюсе», накопилось немало. Уверен: те, кто «в теме», меня понимают. Но заниматься тщательным развешиванием чужого грязного белья я не хочу и не буду. Я не знаю, каким он был раньше – в 90-е, в начале нулевых. Мне говорили, что с годами он сильно изменился. Я это вполне допускаю: слишком много факторов наслоилось. Даже за последние несколько лет.




Я слышал, что то ли до, то ли после увольнения у вас случился конфликт с комментатором Владом Батуриным.

У меня не было никакого конфликта с Владом, это все домыслы.

У меня в определенный момент испортились отношения с группой пользователей форума «НТВ-Плюс». Раньше эти отношения были приятельские, мы виделись вне сети, общались. Это серьезный урок: сблизиться с ними было большой ошибкой. И дело не в том, что они оказались подлецами, которые выкладывают личную переписку на всеобщее обозрение или говорят публично заведомую ложь. Увы, в представлении определенной части футбольных болельщиков в поведении публичного человека есть только два мотива: если он с ними общается – значит, заискивает, если не общается – значит, он высокомерный звездун. Я не говорю, что так мыслят все. Но это распространенный стереотип, с которым мне довелось столкнуться лично и о котором мне рассказывали коллеги. Я для себя сделал вывод: лучше не общаться вовсе. Говорят, что на собственных ошибках учатся дураки. Что ж, пусть будет так. Но я был бы дважды дураком, если бы проигнорировал этот опыт.

Так вот один из пользователей, с которым мы поругались, как-то раз взял и написал на плюсовском форуме: «А, оказывается, Батурин хороший мужик и комментатор. А не такое чмо, каким описывал его нам Пирожков». Детали написанного я не хочу конкретизировать, потому что в данном случае мы затрагиваем Батурина, который ни в чем не виноват – в частности, не виноват в том, что я выбрал плохих людей в приятели. Но я говорю как на духу: это ложь, ничего подобного я не произносил.




Давайте конкретизирую я. Вы якобы рассказывали в кругу пользователей, что Влада Батурина не ставят на вечерние матчи, потому что он пьет, и руководство боится, что он уснет прямо в эфире. Я слышал, что Влад Батурин, который между прочим вообще не пьет, вас после этого чуть не убил. Все так и было?

Нет. Повторяю: я не говорил ничего подобного о Батурине. За восемь лет совместной работы я вообще ни разу не видел этого человека со спиртным в Телецентре. Ни в рабочее время, ни в нерабочее. Никогда! Я мог выпить бутылку пива в обед, если репортаж поздно вечером – а он даже такой малости себе не позволяет. И мне неприятно, что сейчас приходится упоминать о нем в таком контексте. Потому что он вообще ни при чем и потому что я чувствую себя виноватым перед ним – пусть косвенно, но виноватым. Если бы я был более разборчив в знакомствах, этой бредятины не было бы.

По поводу «хотел меня убить» – после этой истории мы с Владиславом неоднократно виделись, здоровались, нормально общались. Накануне командировки в Грозный он мне звонил, спрашивал, как там и что. Я говорил ему: «Если у тебя есть какие-то вопросы или претензии ко мне – давай обсудим, я готов». Но мы всякий раз встречались на бегу и так не поговорили. И я до сих пор готов к такому разговору – и даже хочу, чтобы он состоялся. Ну, а если бы он действительно хотел меня убить, думаю, он бы нашел для этого время.




Еще одна штука, которая стала про вас известна: во время того самого общения с пользователями вы очень настойчиво просили их голосовать за себя в рейтинге комментаторов – ежегодном голосовании зрителей «НТВ-Плюс», результатам которого комментаторы придают очень большое значение. Просили?

Да. Не умолял, разумеется – но факт таких бесед отрицать не буду. Это правда. И это все тот же 2011 год. Исходя из того, что мне было заявлено Уткиным про нежелание работать, я испытывал опасения по поводу своего будущего. И делился этими опасениями с пользователями. Я сказал: если мне бросают такие упреки, то следующим шагом может быть непродление контракта, но для него должны быть какие-то основания – более или менее веские. Профессиональные претензии ко мне предъявить тяжело: я комментатор очень высокого класса. Мне показалось: аргументом, чтобы сказать «Ты больше не тянешь», может стать мое низкое место в этом рейтинге – тем более, что Уткин обращал внимание на этот проект, дал согласие на присвоение голосованию имени Маслаченко и неоднократно публично подчеркивал его важность.

Я поделился этими соображениями с пользователями. Одним из них был тот, кто этот конкурс когда-то и придумал. Мне самому теперь интересно, кто первый – я или кто-то из моих собеседников – высказал идею: давайте сагитируем людей, чтобы они поставили меня повыше, хотя бы в десятку. Не факт, что это был именно я – но, во всяком случае, я не отказался, я воспринял и поддержал эту идею, это было сделано с моего согласия. Насколько я знаю, они писали людям в личных сообщениях: «Надо бы помочь человечку». Кто-то говорил: «Да, ОК», кто-то: «Нет».

Это – правда, и я не собираюсь от нее отказываться и изворачиваться. Но, знаете, я не вижу здесь какого-то криминала. Криминал был бы, если бы я просил подтасовать уже полученные результаты, переправить реальные цифры на вымышленные. Людям ничем не угрожали, им не предлагали денег или каких-то подарков. Им говорили «спасибо». Это была предвыборная агитация, не более. И моё отношение к этой истории предельно простое: гордиться нечем, но и стыдиться нечего.




Какое место вы в итоге заняли?

Восьмое. Я на протяжении всех пяти лет существования этого опроса находился в районе 8-11 мест. Без всякой агитации. Просто тогда, в 2011-м, мне казалось важным попасть в десятку. Вот и подстраховался на свою шею. Глупый поступок, в общем-то. Но это я сейчас понимаю.

Развод


Мне показалось, что в 2012 году вы изменили стиль комментария. Раньше вы были очень консервативны, а тут вдруг стали жечь. Как будто рубильник переключили. Мне кажется?

Вы не единственный, кто так говорит. И я солгу, если скажу, что сам не заметил изменений. Но это не было сознательным переключением рубильника. Это естественный процесс, более житейский. Я развелся. Последние полтора года семейной жизни приносили мне больше негативных эмоций, чем позитивных. Это был эффект свежачка – почувствовал себя свободным, это отразилось на поведении и в частности – на манере ведения репортажа. Я будто протёр запылившийся экран монитора – и увидел больше ярких красок.




Почему ваш брак не сложился?

Мы были женаты четыре года. Сложно сказать... Видимо, устали друг от друга. Правда в том, что три года спустя мы были мало похожи на самих себя – тех, кто бегом бежал в загс. Это наша общая вина и соответственно общая беда. У нас разница в возрасте – десять лет, но я уверен на 99 процентов, что вовсе не это стало причиной разрыва. После того как мы подали заявление на развод, как и все, должны были месяц подождать. Супруге этот месяц надо было доработать на старом месте, поэтому она продолжала жить у меня. Чуть ли не каждый вечер мы разговаривали, пытаясь понять: почему мы к этому пришли? Некоторые из таких разговоров, особенно ближе к дате расставания, заканчивались слезами. Нам обоим от этого было плохо, но мы понимали: всё ушло.

Я понимал. Это было мое решение, моя инициатива. Супруга несколько раз пыталась меня переубедить. Впервые – спустя полчаса после того, как я сказал ей о своём желании расстаться. В последний раз – менее чем за неделю до того, как нам в паспортах официально поставили «разводные» печати. Жаль, что так вышло... В какой-то момент я стал воспринимать семейную жизнь как рутину, стал обращать мало внимания на человека – никому, особенно женщине, это не нравится. У нее стало накапливаться раздражение, это стало выливаться в череду мелких размолвок. А когда поводом для ссоры может стать не выключенный свет в ванной, ты понимаешь, что отношения дошли до ручки. Основная вина – на мне.

Она приходила с работы, мы обменивались дежурными новостями, а дальше я мог уткнуться в интернет и сидеть на спортивных сайтах, она в это время смотрела сериал. Это неправильно. Но при этом всё происходит как во сне, когда ты понимаешь, что нужно бежать, но почему-то ноги не бегут. И на следующий день повторяется то же самое.




Вы общаетесь сейчас?

Нет. Это не плохо и не хорошо – это данность. Если у людей были отношения, больше, чем дружба, довольно сложно потом оставаться друзьями. Се ля ви.


Националист


Думаю, что он резко отличается от того, что было года три назад. Считаю, что мне пора прекратить общение в соцсетях, потому что оно превращает меня в социопата. По крайней мере, в глазах людей, которые могут читать это со стороны. А социопатом я не являюсь ни в коем случае. Те, кто общается со мной в реальной жизни, и те, кто со мной работал, это подтвердят.




Я про то же. У вас образ интеллигентного человека, но когда я открываю ваш твиттер, особенно ту часть, где вы переписываетесь с читателями с юга, то вижу: «Закрой пасть, хамло», «Проваливай в жопу, скотина». Что с вами происходит, когда вы залогиниваетесь в твиттере?

Это вполне конкретная история – после матча «Динамо» – «Анжи». Я посылал не дагестанцев, а оборзевших хамов – мне не было дела до их национальности. Если выстроить в шеренгу всех мудаков, которые писали мне в твиттер, русских там будет процентов 90. Поэтому «национальный момент» я бы просил отмести сразу.




Хорошо, тогда мой следующий вопрос («Были ли вы в воскресенье в Западном Бирюлево?») я не буду задавать.

Я там сроду не бывал. А вот в Грозном недавно был. Вернулся оттуда с контактами четырех человек, новых знакомых, с которыми прекрасно общался, и которые теперь зовут меня в гости. Все – чеченцы, естественно: русских там, скажем так, очень немного. У меня нет никаких проблем во взаимоотношениях с людьми с Кавказа. Когда в твиттере меня какой-то дурачок назвал «нацистом», то первым, кому я об этом написал, был Адам Зубайраев из Грозного, он работает в «Тереке». И он в ответ сильно смеялся.

Я счастлив быть русским, я горжусь тем, что я русский. Ну, назовите меня националистом, если хотите. Но я считаю, что националист – это тот, кто любит свою нацию, а не тот, кто ненавидит другие народы. Если ты, будучи русским, не бухаешь и не воруешь, воспитываешь духовно и физически здоровых русских детей – ты имеешь право назвать себя националистом. А если ты «раздавил банку» и отправился в переулок, чтобы отметелить там какого-нибудь мигранта – ты не националист, ты шпана. На «Плюсе» очень интернациональный коллектив – и это прекрасно, это удача. Примерно год назад мы с ребятами сидели в кафе на первом этаже телецентра и я вдруг понял: нас за столом шестеро, но русский я один, остальные – пяти разных других национальностей. Я сказал об этом ребятам, и мы вместе решили, что это клево. Тем более, что у нас в целом общая ментальность. Я очень люблю общаться с людьми других народов. Когда мы с подругой зимой были в Южной Америке, я любую минуту использовал для общения с местными жителями: мне это интересно, это как будто новый мир для себя открывать.

А по поводу болельщиков «Анжи» – что я им должен был писать? Я написал, что пенальти в ворота их команды на последней минуте в той игре был чистым (позже это признали все, включая Хиддинка). На это мне ответили: «Ты мразь. Ненавидишь кавказцев. Приезжай на Тверскую, я тебе сломаю спину, как ломал ее таким, как ты». Зашел на его страничку – там была очаровательная бородатая рожа в футболке «Ювентуса». Я, кстати, заметил: люди, которые живут непосредственно в Дагестане, в массе своей гораздо более адекватные, чем многие из тех, кто приехал оттуда и живёт в Москве, Питере, других больших городах.




Знаете, когда я отписался от вас в фейсбуке? Когда вы кому-то в комментариях написали: «Ты будешь расстрелян из ануса». Я и сам люблю ругаться, в том числе матом, но это мне показалось пиком пошлости и безвкусицы. Вы были пьяны, когда это писали?

Скажу сразу: все грубости, которые у меня появлялись, были написаны на трезвую голову. Я абсолютно разделяю вашу оценку. Это недопустимая пошлость, возможно, это самая позорная вещь, которую я когда-либо писал. Мне стыдно за это. Я даже не считаю возможным искать этому какие-то оправдания. Тем более, что это было сказано не в запале, не в ярости. Хорошо, что собеседником был интеллигентный, умный человек: он сделал вид, что ничего не заметил, и на следующий день при встрече мы нормально общались.


Геннадий Сергеевич


Самый счастливый день Олега Пирожкова на «НТВ-Плюс»?




Хороший? Если слушать про ваши взаимоотношения с Василием Уткиным и следить за перестрелками в твиттере между некоторыми коллегами, реплике про хороший коллектив как-то тяжело поверить.

Люди не могут быть роботами. Не вижу ничего дикого в том, чтобы перехлесты эмоций случались в коллективе из 30 с лишним амбициозных мужиков. Этот коллектив сродни артистический труппе какого-нибудь театра – пусть, может быть, и самодеятельного. Вот я предпочитаю называть вещи своими именами. Если я считаю, что человек мудак, я так и говорю.




Сколько раз вы называли мудаками кого-то из коллег?

Дважды. При этом в обоих случаях я не услышал ответного оскорбления. И с обоими людьми мы впоследствии нормально общались, а один из них сейчас написал мне слов поддержки больше, чем кто бы то ни было. И было ещё несколько случаев, когда в разговоре на повышенных тонах я позволял себе крепкие выражения. И после мы быстро мирились. Для меня это означает простую вещь. Коллектив, в котором я все эти годы работал – он лучше, чем я сам. Уткина в пятницу, выходя из его кабинета, я тоже назвал. Но это было слово корректнее, чем «мудак».

А по поводу приятных эмоций, связанных с работой на «НТВ-Плюс» – их было действительно много. Чаще всего – после того, когда понимал, что удачно провел репортаж. Или когда слышал приятные отклики. Например, после четвертьфинала Копа Америка-2011 Сереге Акулинину позвонил Геннадий Сергеевич Орлов и сказал, что он восхищен тем, как Пирожков отработал Бразилия – Парагвай. Тут такое дело... В представлении определённого количества людей, которые являются футбольными болельщиками или считают себя таковыми, Геннадий Сергеевич – одиозная фигура. Так уж сложилось. На мой взгляд, эти люди глубоко заблуждаются. Это профи, человек гигантского опыта и широкого кругозора, великолепный рассказчик. И, кроме того, я не знаю, сколько я готов был бы заплатить, чтобы иметь такой же голос, как у него…

Еще как-то в лифте встретил Виктора Гусева. Он сказал, что ему нравится моя работа. Меня это очень воодушевило, потому что Гусев – это голос моей юности. Я считаю его очень драматичной фигурой. Годы его наиболее активной практики пришлись на постоянные провалы наших футболистов и хоккеистов. Думаю, что, к примеру, Николай Озеров сделал очень много для популяризации хоккея в нашей стране, но он наверняка говорил спасибо людям, которые выигрывали титул за титулом в период его активной комментаторской работы. Он был голосом победы, он с этими победами ассоциируется. У Виктора Гусева все наоборот, хотя это один из самых больших профессионалов в нашей профессии.




Не знаю. Если человек планирует уход, он заранее ищет, куда уйти. Я зашел в кабинет Уткина в пятницу в 17.27. Ни в 17.25, ни в 17.26 я еще не собирался увольняться. Я все еще болею, это осложнения после ангины. И я говорю только пятый день – до этого я около двух недель вообще не разговаривал. Когда приду в себя, буду думать, что делать дальше. А пока – не знаю.

5 вариантов развития карьеры Олега Пирожкова


Вы готовы к тому, что вам придется работать не комментатором?

Да. Потому что рынок комментаторского труда узок. Мало компаний, где я даже теоретически могу быть нужен как комментатор. С пятницы мне позвонили и написали более десятка коллег из тех, с кем я работал вместе на «Плюсе». Многие спрашивали: «Но ты же останешься в профессии?», – имея в виду конкретно профессию комментатора. А я не вижу ничего страшного в том, чтобы уйти из этой профессии. Я безумно люблю её, она очень многое для меня значит – но не всегда в жизни всё складывается наилучшим образом. Мне бы очень не хотелось уходить из спортивной журналистики – это да. Хоть у меня два диплома – юриспруденция и политология. Время прошло, это правда, но восстановить навык не так уж сложно, тем более если не ставить себе целью прошагать прямой наводкой из Телецентра на работу в Генеральную прокуратуру. Повторюсь, комментаторское ремесло мне очень близко и дорого, но оно не составляет смысл моей жизни. Смысл жизни человека – быть счастливым и по возможности делать счастливыми людей вокруг.

Но я не написал бы заявление об увольнении с «Плюса», если бы меня не принудил к этому Уткин. Хочу быть понятым правильно: я не считаю этого человека каким-то монстром или исчадием ада. Он умен, когда-то был отличным комментатором и привнес свежую струю в профессию, он способен на широкие и благородные поступки, очевидно, умеет дружить и быть терпеливым и внимательным по отношению к тем, кто ему по каким-то причинам близок. За эти восемь лет были ситуации, когда он подставлял мне плечо и морально поддерживал. И я это помню. Но я так и не смог привыкнуть к этим необъяснимым перепадам настроения и проявлениям бытового хамства…




«Когда-то был отличным комментатором». То есть, по-вашему, сейчас Василий уже не отличный комментатор?

Сейчас это зажигалка, в которой горючего осталось на самом донышке. Время от времени – два, максимум три раза в год – она ещё находит в себе силы вспыхивать. Но с каждым годом язычок пламени все меньше. Мы в данном случае говорим не о производственной кухне, а о профессии – поэтому я, в принципе, мог бы аргументированно и с примерами рассуждать на эту тему часа полтора. Но пинать одряхлевшего льва – не самое благородное занятие. Все и так все прекрасно понимают. И сам Уткин в том числе…

Так вот – почти все звонки и смс, которые я получал после увольнения, заканчивались словом: «Держись». По-человечески понятная и очень трогательная реакция, но я пытался мягко объяснить: я не сижу в комнате, окруженный пустыми бутылками из-под водки, и не бьюсь головой об стену. Весной 2011 года, когда я думал, что могу лишиться этой работы, мне это казалось ужасным, немыслимым, я был подавлен, это было состояние, которое можно назвать депрессией. Сейчас ничего подобного нет.

Да, я уже говорил, что не видел на «Плюсе» достойной перспективы. Уткин как главный редактор определяет ключевые назначения. Есть люди, на которых он делает ставку – это нормально, как в хоккейной команде: у кого-то больше игрового времени, у кого-то меньше; кого-то выпускают на реализацию большинства, кого-то – нет. Я не вправе давать оценку его производственным предпочтениям. Тем более, что все люди, на которых делается ставка, ответственно и старательно работают – никто не садится в сторонку и не закуривает сигару.

Но я вижу матчи, которые, как правило, работаю я. Их не назовешь топовыми, если не считать некоторые игры итальянского чемпионата. Тем не менее, сейчас визитная карточка «Плюса» в футбольном смысле – это чемпионат России. И я вижу, что за матчи я комментирую в этом чемпионате. Они те же самые, что были и год, и два, и три, и четыре назад. За все эти годы я комментировал только один матч российской команды в еврокубках – это «Анжи» – «Удинезе» в Лиге Европы. Должен был работать еще пару матчей на групповой стадии нынешних Лиги чемпионов и Лиги Европы – но один пропустил из-за болезни, а другой... Понятно. За 8 лет я один раз выезжал в зарубежную футбольную командировку, чтобы прокомментировать матч: «Ювентус» – «Бавария» в апреле этого года.




Вы считаете, что в этом нет вашей вины?

Я считаю, что мой профессиональный уровень гарантированно давал мне возможность претендовать на гораздо большее.




Возможно, людей с таким уровнем, топовых комментаторов на канале слишком много?

Я знаю, что я топовый по уровню. Может, для кого-то это и прозвучит как бахвальство... Но я знаю, что это так. И, разумеется, это не только моя собственная оценка. И я вычитал это не в каментах в соцсетях. Я топовый по уровню – но не топовый по статусу. И никогда не стал бы таковым. Но с этим осознанием можно трудиться. Я люблю футбол, и для меня каждый матч – это как маленькая жизнь, которую интересно прожить за полтора-два часа.




Вы хотите сказать, что как комментатор вы не слабее, скажем, Черданцева и Андронова?

Я сильнее.




В совокупности профессиональных достоинств. Прежде всего тем, что я очень стабилен. У меня не бывает провальных репортажей. Не-бы-ва-ет. Я готов произнести это при любой аудитории, в любом месте. У меня, как и у любого из нас, бывают перепады формы, но у меня они выражены в минимальной степени. У меня есть довольно высокая планка, ниже которой я никогда не позволяю себе опускаться. Я сильнее – и мой 12-летний стаж комментаторской работы дает мне право на такое мнение. Другим я его навязывать не собираюсь.